– Вам тоже пора готовить Катрину к балам, – Элизабет Беркли оценивающе взглянула на девочку, и та растерянно перевела взгляд на мать.
– Катрина еще совсем юна, ей только тринадцать, – вступилась Андреа. – К тому же, мы не собираемся специально везти ее в Лондон.
– Но здесь приличного мужа не найти.
– Мы дадим ей право самой решить, где искать мужа, – графиня еле сдерживала недовольство, ее раздражала помешанность родственницы на выгодном замужестве дочери.
Катрина сдержала улыбку – она была рада, что ее родители не такие, как тетя.
– Дамы, – заговорил вдруг Джеймс Эддингтон, – позвольте мы оставим вас наедине с проблемами о мужьях. Мне необходимо отправиться по делам. Маркус, а тебе я обещал кое-что показать в конюшне.
– Наконец-то! – тот в нетерпении потер ладони.
Граф перевел взгляд на Николаса:
– Николас, ты тоже можешь пойти с нами.
Тот мгновенно вскочил с места, он готов был пойти куда угодно, лишь бы не сидеть за столом.
В конюшне уже ждал Томас, держа под уздцы коня, приготовленного для графа.
– Это новый? – восторженно произнес Маркус, разглядывая рыжего скакуна.
– Да, приобрел на днях, – кивнул Джеймс сыну, заметив, что Николас тоже смотрит на жеребца с восхищением. – А внутри тебя ждет подарок.
– Правда? – радостно воскликнул тот и кинулся к дверям.
В стойле, рядом с двумя лошадьми, которых Маркус уже видел, стоял крупный черный конь.
– Это мне? – мальчик не мог сдержать эмоций и громко добавил: – Вот это конь! – он подбежал и коснулся блестящей черной гривы.
От резких звуков и незнакомого прикосновения конь дернулся в сторону, заржал и встал на дыбы, оттолкнув Маркуса и зависнув почти над ним.
Быстрее всех среагировал Николас. Мальчик подбежал к лошади, ловко ухватил за поводья и натянул их, заставив жеребца успокоиться, а затем крепко привязал его к столбу. Маркус в это время поднялся на ноги и отошел на безопасное расстояние. Произошедшее заняло так мало времени, что граф и конюх только и успели, что подбежать, когда всё уже было готово.
– Ты с ума сошел? – воскликнул Джеймс Эддингтон, обращаясь к Николасу. – Тебя только из воды вытащили, а ты кидаешься под ноги к лошади?
Тот стоял, потупив взгляд.
– Папа, он ведь меня спас, – подбежал к отцу Маркус.
– Да, спас, – кивнул граф. – Но всё равно нужно думать, прежде чем мчаться на всех парах к испугавшейся лошади.
– Однако реакция у парня хорошая, – ухмыльнулся вдруг Томас.
– Откуда умеешь так обращаться с лошадьми? – спросил граф Николаса.
– Не знаю, – пожал плечами тот, – просто интуитивно отреагировал.
– Что ж, – произнес Джеймс задумчиво, – посмотрим, что еще знает твоя интуиция.
Глава 5
Год спустя
– Николас, ты хоть поел?
– Я не хочу.
О какой еде шла речь, когда он мог упустить шанс побывать на занятиях? В последнее время их и так часто приходилось пропускать – мальчик совершенно не собирался отлынивать от повседневных обязанностей. Семья Эддингтонов и так проявила слишком большую благосклонность, оставив его. Графине было жалко отдавать ребенка в приют, кроме того, она все еще надеялась, что найдутся люди, разыскивающие пропавшего мальчика, либо он сам вспомнит хоть что-то о собственной семье. Никакие воспоминания к Николасу не возвращались, но поскольку он проявил отличные навыки общения с лошадьми, Томас попросил графа предоставить ему мальчишку в качестве помощника. С тех пор Ник жил в северном крыле замка, находившемся ближе всего к конюшне, вместе с Томасом и его женой Анной. Супруга конюха служила в поместье одной из поварих.
Опять же, благодаря графине, Николасу разрешали посещать занятия Маркуса и Катрины. Андреа Эддингтон, поняв, что мальчик уже имеет начальное образование, сама предложила ему продолжить учиться, если он желает – а он хотел, очень хотел учиться. Однако сам поставил условие – прежде всего он помогает Томасу и Анне, если нужно, а уже потом – уроки.
И вот сейчас Николас мчался на занятия. Чтобы попасть в главный корпус замка, необходимо было обогнуть его целиком и постараться незаметно забежать через главный вход – если нет гостей, разумеется.
Еще на ходу Николас достал из холщовой сумки чистую рубашку, не останавливаясь, переоделся, а уже на ступеньках замка переобулся в чистые ботинки – это являлось важным условием его нахождения в доме.
Дворецкий лишь краем глаза покосился на вошедшего мальчика и невозмутимо произнес:
– Они в большой гостиной.
Ник постучался и приоткрыл дверь в комнату, но увидел не совсем то, что ожидал. Он явно попал не на тот урок. На него смотрели Мадлен, Катрина и педагог музыки и танцев, француз Жан Легран.
– Bonjour, мой юный друг. Заходите, – Легран жестом пригласил его пройти.
Как и остальные педагоги, француз знал, кто такой Николас – танцами, правда, мальчик никогда не занимался, но бывал на уроках музыки.
– А разве сегодня не урок литературы? – пробормотал Ник.
– Чуть позже, месье Николя. У вашего преподавателя появились неотложные дела, он задерживается. Вы можете подождать тут, если хотите. Мы с мадемуазель решили пока позаниматься, ведь нужно использовать каждую возможность. Правда, Катрин?
Катрина изобразила вежливую улыбку, но в ее взгляде явно читалось нежелание погружаться в танцы.
Николас присел на край полосатого дивана, стоявшего недалеко от двери, и стал наблюдать за происходящим.
– Мадемуазель, плавнее, s’il vous plait, – ахал Легран, то и дело заставляя девочку повторять одинаковые па и повороты.
Ник не понимал, почему педагог недоволен Катриной. Ему казалось, будто это хрупкое существо в светло-голубом платье не танцует, а парит над полом.
– Нет, так у вас не выходит, – Легран нахмурил брови и покачал головой. – Нужен le partenaire. Месье?
Мальчик заметил, что француз смотрит в его сторону.
– Я? – растерялся он.
– Oui. Да не переживайте так, вам нужно только постоять и подержать Катрин за руку.
Николас медленно поднялся и, с волнением откинув со лба прядь светлых волос, направился в центр комнаты.
– Встаньте прямо, пожалуйста, – скомандовал преподаватель. – Покажите нам вашу ровную осанку. Одну руку за спину. Вторую дайте мадемуазель и поднимите выше.
Катрина робко протянула мальчику руку, и он осторожно взял ее.
Теперь девочка крутилась рядом с ним, а Николас боялся даже пошевелиться.
Однако перфекциониста Леграна по-прежнему не устраивали движения Катрины.
