Однако едва чайник зашумел, он выключил и его. Снова сел и поставил локти на столешницу.
— Ир… — он глубоко вздохнул. — Хотя ладно, потом.
Передумал говорить то, что хотел… Чёрт. Впрочем, может и к лучшему… Но всё равно неприятно…
Кирилл достал из ящика стола пачку, зажигалку и пепельницу, поднял на меня спокойный равнодушный взгляд, прикуривая сигарету.
— Комнату занимай любую. Банки твои я в подвал поставил, посуду убрал в сарай — тебе она здесь не нужна, потом заберёшь. Шмотки все перестираешь внизу сначала… Если тебя в огород потянет — будет замечательно, там заросло всё, смотреть невозможно. Может, хоть подскажешь, что скосить к чёртовой матери, а что оставить. Вообще не разобрать, что и где было посажено…
Сердце ёкнуло… Да всё пусть скашивает к той самой матери, мне-то уже какая разница…
Перебила в тон ему безразличным голосом:
— Солнце, давай не будем знакомить меня с моим же домом и огородом, ладно?! Я не одна из твоих приходящих сучек, сама разберусь, хорошо?
Кирилл вскинул прищуренный взгляд мне в глаза, выпуская струю сизого дыма. Пару секунд молча разглядывал моё лицо… Затушил сигарету в центр пепельницы и встал с места.
— Хорошо.
Прошёл мимо меня, направляясь к выходу в коридорчик. Разозлился, наверное… Да и ладно.
Телефон, оставшийся на столе, взорвался на всю кухню противной трелью…
Несколько секунд тупо смотрела на него. Метнула взгляд в спину Кирилла, уже почти скрывшегося за поворотом двери…
В том, что это Виталик, я почему-то не сомневалась. Протянула руку, нажала кнопку, резко рявкнула в трубку:
— Да!
Отвратительное чувство — говорить с любовником в присутствии мужа… Стоп. Он мне не муж. Не муж, чёрт побери!
— Иринка, здравствуй! Ты меня прости, не мог я…
Кирилл сел обратно на диван, опираясь локтями о стол. Отвернулась, стараясь не смотреть на него…
— Да ничего, Виталь, я понимаю… Ты не мог бы меня на работу отвезти? Только я не в городе, почти в посёлке…
Кирилл потянул меня за плечо и повернул к себе. Поманил ладонью, жестом требуя отдать телефон…
— Виталик, подожди секунду… — я отвела трубку от уха, прикрыла микрофон пальцами и посмотрела в непроницаемые глаза мужа. — Кирилл, ты только что сказал, что мы не лезем в жизнь друг друга…
— Я передумал.
Он резко встал и сжал моё запястье, забирая из руки мобильник. Не стала сопротивляться — путь берёт. Смешно только почему-то… Ревнует?! Очень хочется надеяться, что да…
Кирилл быстрым шагом вышел из кухни. А я так и осталась сидеть на стуле, удовлетворённо улыбаясь собственным идиотским мыслям…
Встала со стула, осматривая кухню теперь более тщательно… Слишком давно я тут не была, сейчас всё здесь кажется просто идеально удобным, чистым и не имеющим изъянов. Наверное, в сравнении с той крошечной кухонькой, что была у меня в квартире, здесь действительно рай…
Интересно, а как… Как новая женщина Кирилла смотрит на то, что он привёз сюда бывшую жену?! И где она сама вообще? Тут?! Спит в нашей… в его спальне?!
Мерзкий ледяной холод пополз по затылку, приподнимая волосы, спустился вдоль позвоночника, вызывая озноб. Если она здесь…
Впрочем, что?! Хоть посмотрю поближе на это чудо, рискнувшее связаться с моим бывшим супругом. Даже любопытно, как надолго её хватит…
Нагрела чайник, дрожащей рукой достала чашку, банку кофе… В кофеварку решила не соваться — если тут всё в таком состоянии, как огород со слов Кирилла, то я лучше пока вообще никуда не полезу. Тем более, к растворимому кофе я вполне успела привыкнуть за это время.
С огромным наслаждением сделала глоток, садясь на диван на место Кирилла.
Дома. Дома…
И если быть откровенной, то уходить отсюда никуда не хочется… Тянет пробежаться по комнатам, раскинув руки и вопя во весь голос от радости…
Кирилл вернулся в кухню минут через десять, когда я допивала вторую порцию кофе. В защитных брюках и тёмно-серой футболке, гладко выбритый — на работу собирается…
Положил на стол мой мобильник и сразу на автомате протянул руку к моей чашке… И я по привычке подвинула её вперёд — въевшаяся с годами манера воровать друг у друга кофе из-за того, что самим лень себе наливать…
Уже делая глоток, он поднял глаза на меня, и я едва заметно улыбнулась ему…
Кирилл поставил чашку обратно на стол. Подошёл к рабочему столу и достал другую, нажал многострадальный чайник…
— Тяжело нам будет с тобой, Ир… — тусклый какой-то голос…
Вздохнула и опустила голову. Взяла в руки телефон… Едва не рассмеялась — пустая история браузера. Потыкала иконки на экране — в вызовах тоже пусто. Только в телефонной книге мои номера остались — и на том спасибо. Хотя… Виталика нет. Ну раз таааак…
Я подняла глаза на Кирилла, примостившегося задницей на краю рабочего стола с чашкой в руках.
— А где твоя новая дама сердца? — я невинно хлопнула ресницами, чувствуя, как в груди просыпается комок ядовитых змей. — Она же не будет пока тут жить, правда?
Кирилл цинично покрутил чашку в руках и задумчиво протянул:
— Не знаю. Мне из собственного дома мотаться в город каждый раз тоже не особо хочется…
Змеи ужалили все разом, вызывая мучительный жестокий приступ ревности… Здесь, рядом со мной трахаться с ней?!
Не думая ни о чём, подскочила с места и бросилась к двери. Не хочу его больше видеть. Пусть подавится своей новой счастливой жизнью, я мешать не собираюсь…
— Ира! Твою мать… — он озверело закричал мне в след, пока я неслась по коридорчику к веранде. — Ну-ка стой!
Да поняла я уже, что босиком дальше ворот не убегу… Остановилась у большого шкафа с верхней одеждой, кусая трясущиеся от обиды губы. Скотина…
— Сюда иди.
Не шевельнулась, даже не оглянулась, только вытерла ладонью подступившие слёзы.
— Ира! — Кирилл рыкнул так, что на секунду стало страшно…
Слышала за спиной его шаги и сердитое сопение. Тяжёлая ладонь хлопнула по плечу, разворачивая меня лицом к мужу.
Он презрительно-брезгливо бросил:
— Ты отлично знаешь, что не будет. Оставь свои истерики таким, как Виталик или как его там… За ворота ни шагу. Я на работу.
Он отпустил меня и прошёл мимо в сторону двери.
Почему-то от его слов стало ещё обиднее, чем от чувства ревности. Наверное, я действительно знаю, что он не смог бы так поступить…
— Кирилл, мне тоже на работу надо! — я в отчаянии шагнула за ним, рассыпаясь миллионами осколков о стену его равнодушия.
Он не оглянулся.
