Перенесем внимание с маршрута, который привел нас от Большого взрыва к Бетховену, и посмотрим в будущее: станут ли эволюция и энтропия по-прежнему играть роль решающих факторов, управляющих переменами? Может показаться, что для теории эволюции Дарвина ответ должен быть «нет»1. Зависимость репродуктивного успеха от генетических данных — вот та причина, по которой дарвиновский отбор давным-давно управляет эволюционным корабликом.
Отличительная черта последнего времени — вмешательство современной медицины и в целом защита, которую обеспечивает современная цивилизация. Генотипы, которым жизнь в древней африканской саванне могла показаться тяжелой и даже невыносимой, могут прекрасно себя чувствовать в сегодняшнем Нью-Йорке. Во многих частях света генетический профиль человека уже не является доминирующим фактором и не определяет, умрете ли вы ребенком или повзрослеете и оставите многочисленное потомство. Разумеется, выравнивая отдельные секции генетического игрового поля, современная цивилизация сглаживает предыдущие виды эволюционного давления и таким образом оказывает собственное эволюционное влияние. Ученые также указывают на многочисленные виды давления, которые управляют тенденциями в генном пуле; среди них и выбор рациона питания (к примеру, питание, богатое молочными продуктами, хорошо для систем пищеварения, в которых выработка лактазы продолжается и после детского возраста), и условия окружающей среды (к примеру, жизнь на больших высотах дает преимущество тем адаптациям, которые позволяют выжить при меньшем количестве доступного кислорода), и брачные предпочтения (к примеру, средний рост людей в некоторых странах, возможно, смещается к тем значениям, которые репродуктивно активная часть населения считает наиболее привлекательными)2. Но наибольшее влияние может принести новая способность непосредственно редактировать генетический профиль. Стремительно развивающиеся технологии потенциально способны дополнить механизмы генетической изменчивости, случайных мутаций и полового отбора, включив в их число преднамеренные воздействия. Если бы кому-нибудь вдруг удалось открыть генетическое преобразование, которое продлевает человеческую жизнь до 200 лет, но с побочными эффектами: сине-зеленой кожей, ростом под три метра и страстным влечением к существам голубого цвета, эволюция ярко проявилась бы в быстром появлении и распространении самоизбранной группы долгоживущих великанов в духе «Аватара». Имея в виду потенциал к полному переформатированию жизни и, возможно, созданию какого-то варианта сознания — биологического, искусственного или гибридного, возможности которого могут затмить наши нынешние способности, нам остается только гадать, куда все это в конечном итоге приведет.
Для энтропии ответ на вопрос о значимости в будущем, конечно же, «да». Несколько глав назад мы выяснили, что второе начало термодинамики — общее следствие применения статистических рассуждений к фундаментальным физическим законам. Могут ли будущие открытия привести к пересмотру законов, которые мы сегодня считаем фундаментальными? Почти наверняка. Сохранят ли энтропия и второе начало свою роль и объяснительную мощь? Тоже почти наверняка. В процессе перехода от классической к радикально иной квантовой парадигме математическое описание энтропии и второго начала требовало доработки, но, поскольку эти концепции вырастают из самых базовых вероятностных рассуждений, они тем не менее остаются применимыми. Мы считаем, что они сохранят свои позиции и в будущем, вне зависимости от того, как станут развиваться наши представления о законах природы. Не то чтобы мы не могли вообразить себе физические законы, которые исключили бы влияние энтропии и второго начала, но эти законы должны были бы настолько противоречить чертам реальности, изначально присущим всему, что мы знаем, и всему, что нам удалось измерить, что большинство физиков заранее отбрасывает такую возможность.
Когда мы представляем себе грядущее, куда более неопределенным выглядит вопрос о контроле, который мы — или какой-то другой будущий разум — сможем получить над окружающим миром. Может ли разумная жизнь управлять долговременной судьбой звезд, галактик и даже космоса в целом? Может ли такой разум намеренно изменить энтропию в широком масштабе, эффективно снизить энтропию на обширных пространствах — в общем, станцевать энтропийный тустеп космических масштабов? А может быть, такой разум способен даже проектировать и создавать совершенно новые вселенные? Какими бы фантастическими эти действия ни казались, они не выходят за рамки возможного. Дилемма для нас заключается в том, что их влияние на будущее выходит далеко за пределы наших предсказательных возможностей. Даже в полностью законопослушном мире, где отсутствует традиционная свобода воли, широкий поведенческий репертуар разума — вариант свободы, которую обретает разум, — делает некоторые варианты предсказаний, по существу, невозможными. Будущая мысль, несомненно, разработает несравненные вычислительные методы и технологии, но я подозреваю, что предсказание долговременных вариантов развития, теснейшим образом завязанных на жизни и разуме, так и останется недоступным для нас.
Что же делать?
Будем считать, что доминирующей силой развертывания космоса останутся законы физики в том виде, в каком мы их знаем, и в том же самом ненаправленном виде, в каком они действовали, предположительно, с момента Большого взрыва. Мы не будем рассматривать возможность того, что сами эти законы или даже численные «постоянные» природы могут изменяться. Не станем мы рассматривать и возможность того, что эти законы или постоянные уже медленно меняются, что в настоящее время их вариации слишком малы, чтобы быть заметными, но на больших временных масштабах могут накапливаться и давать значимые изменения3. Мы не будем также рассматривать возможность того, что области, над которыми будущий разум начнет осуществлять структурный контроль, расширятся до масштабов галактик и еще шире. Согласен, исключили мы довольно много. Но при отсутствии каких бы то ни было данных, на которые мы могли бы опереться, исследование этих возможностей напоминало бы стрельбу в темноте. Если наши предположения идут вразрез с вашими представлениями о будущем, вы можете рассматривать все написанное в этой и следующей главах как описание космологического развития, которое происходило бы при отсутствии таких изменений или разумного вмешательства. Я подозреваю, что ясность, которую принесут с собой будущие открытия, и влияние будущего разума хотя и скажутся, безусловно, на деталях последующего описания, не потребуют тем не менее полностью пересматривать описание развертывания космоса, в котором мы будем разбираться4. Дерзкое, возможно, предположение, но это самый эффективный путь вперед — и по нему-то мы с вами сейчас смело двинемся5.
Как станет ясно на следующих страницах, сам факт, что мы можем получить непротиворечивое, хотя и приблизительное описание, которое прослеживает развертывание космоса экспоненциально далеко в будущее, уже представляет собой необычайное достижение. Это результат работы множества людей, который так же точно символизирует человеческую страсть к познанию, как самые заветные истории, мифы, религии и художественные произведения.
Империя времени
Как следует нам организовать рассуждения о будущем? Человеческая интуиция довольно хорошо приспособлена для понимания шкал времени, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, но при анализе ключевых космологических эпох будущего мы входим в настолько обширные темпоральные царства, что даже наши лучшие аналогии способны дать лишь слабый намек на то, о каких периодах идет речь. И все же для мысленного освоения столь далеких вершин не существует лучшего способа, чем аналогии, основанные на знакомых масштабах, поэтому давайте представим, что линия времени Вселенной проходит вверх по стене Эмпайр-стейт-билдинг, причем каждый этаж представляет собой период времени в десять раз длиннее предыдущего. Первый этаж соответствует десяти годам с момента Большого взрыва, второй — 100 годам, третий — тысяче и так далее. Соответственно, длительность периодов стремительно растет при подъеме с этажа на этаж — это просто описать, но так же просто и неправильно истолковать. Переход, скажем, с 12-го этажа на 13-й соответствует рассмотрению Вселенной начиная с триллионного года после Большого взрыва до 10-триллионного года после него. За время подъема на один-единственный этаж проходит 9 трлн лет, по сравнению с которыми количество лет, соответствующее всем предыдущим этажам, вместе взятым, совершенно меркнет. Та же закономерность действует и дальше, когда мы продолжаем подниматься: интервал времени, представленный каждым следующим этажом, намного (экспоненциально) больше, чем интервал, представленный суммарно всеми этажами до этого.
