На другой стороне деревни – зелёная лужайка, слишком тесная, чтобы приспособить под пастбище и слишком каменистая, чтобы пахать. Здесь и расположились, чтобы подальше от засушенных голов на сухих столбах.
Жарили рыбу, пекли лепёшки, пекли мучную кашу в котелках, и разливали кислое, пьющее в нос пиво.
А потом подали на особом деревянном подносе нежно-малиновую варёную форель из высоких озёр.
Похоже, таврийцы знали немало тайных троп. Они угощали неплохо, разве что однообразно.
Лику было немного обидно, что из всего отряда сюда попали только они с Маэсом. Ребята давно не видели столько еды и хоть немного веселья.
– А вы, похоже, служите в деревне вместо жреца-энарея, – заметил Лик жрице. Отправил в рот жирный кусок рыбы и начал жевать, чтобы не сболтнуть лишнего.
– У нас в деревне даже кузнеца отдельного нет, какие тебе энареи, – ответила женщина, – Людей мало, на все занятия их не хватает. Видишь – провинция.
– Провинция, – согласился Лик, – но провинция гордая и свободная.
– Ага, – почти сплюнула Агра, – А ещё молодая и голодная.
Она ела за двоих. Может быть, за себя и сестру? Надо сказать, это очень ей шло. Ловкие руки хватали лучшие куски, а челюсти работали упорно, неуклонно, словно точильный камень.
Лик больше не чувствовал рядом с ней напряжения. Напротив, рядом с Агрой было весело. Конечно, она шумно чавкала и облизывала жирные пальцы – но даже это получалось у неё на редкость соблазнительно.
Чудь дальше сидели Кадуит и Маэс. Они уже выпили достаточно пива, чтобы казаться многолетними друзьями. Маэс тряс головой и громко объяснял Кадуиту про каких-то давно умерших царей и их советников.
– А мудрый Солон жил у царя Лидии Крёза. Да, тогда в Лидии ещё было царство. И вот Крёз у него спросил – как царю найти себе друга? Ведь одних подданных мало, чтобы управлять царством. Некоторые поручения ты можешь доверить только друзьям. И даже придворные – они либо хотят выслужиться, либо всячески показывают, что они гордые и служат из вежливости. А Солон посоветовал ему выяснить, нет ли в городе какого-нибудь человека, который ругает царские установления? Глупые восточные деспоты казнят подобных с изрядной выдумкой, а между тем такой человек и есть царю первый друг. Враг никогда не расскажет о том, что не в порядке, он хочет, чтобы царство гнило заживо. Придворный тоже не расскажет – вдруг его назовут виноватым? А настоящий друг не побоится самому царю сказать, если что не в порядке. Вот так!
Кадуит кивал с таким серьёзным видном, словно и вправду готовился царствовать.
Посередине лужайки установили алтарь, чтобы и боги присутствовали на трапезе. Алтарь был скромный, как в древности, без статуй и росписей. Простой треножник с тлеющими углями, куда лили пиво и бросали рыбьи кости. Ароматный дым уходил в небеса, прямо к могучей Луне.
Жрица наклонилась к уху Лик и спросила:
– Ты слышал про Вспышку?
– Что?..
– Значит, не слышал.
– Это какая-то легенда?
Жрица горько усмехнулась.
– Это станет легендой, я думаю.
– Расскажите! Прошу!
– Ты знаешь, как они захватили бухту?
Лик наклонил голову и опустил веки, словно надеялся увидеть эту битву внутренним взором.
– Я думаю, было так, – начал невриец, – Палак приказал выступать. Послал небольшой конный отряд, хорошо вооружённый, без обоза, чтобы хватило вяленого мяса. Я думаю, это были царские скифы, которые мясистые и широкоплечии. Разумеется, нападать на такой отряд даже тавры не рискнут, хотя оружие у таких ребят – достойная добыча. И вот отряд дошёл до гавани, встали лагерем и прислали к вам парламентёра. Когда вы отказались сдаваться, они пришли в пешем строю и устроили резню. Вы пытались сопротивляться, но против отряда в сотню человек шансов у вас не было. Кто уцелел – сбежал в горы. А как ещё это делается?
– Это было не совсем так.
– Они что, с моря напали?
Это звучало невероятно. Но – почему нет? Палак захватил Ольвию, захватил флот. Надо же испытать трофейные корабли….
– Не с моря и не с земли.
– Неужели по воздуху?
Лик что-то слышал о халдейских кудесниках, которые пытались сделать крылья. Но судя по тому, что все воевали по-старинке, на земле и море, считал, что ничего у них не вышло.
– Они встали лагерем на холмах, – заговорила жрица, – и начали вкапывать столбы. Мы подумали, что они нас так напугать хотят. Ещё смеялись – разве запугаешь нас головой на столбе? Мы под сушёной головой росли и в шарики играли. Потом начали привязывать к столбам медные щиты. Мы ходили, спрашивали, что происходит. Ничего, говорят, просто царь Палак велел изготовить передвижной маяк, чтобы можно было выковать его в городе, а потом привезти на корабле в нужное место. Мы, конечно, не поверили. Зачем на маяке чего-то ковать? Сложил из камней башню, зажёг наверху костёр – вот тебе и маяк. Наши ребята даже ночью к ним ходили, хотели какую-нибудь весёлую пакость устроить.
– Получилось?
– Нет. Нам даже тела не отдали. Сказали, что ничего не видели и ночью никто не приходил.
Лик нахмурился.
– После такого вы могли устроить набег, – заметил он, – Вам не впервой, а им – урок. Палак давно попирает обычаи, но рядовые воины могли бы и задуматься, что творят. Убить – ладно. В стычках вечно кого-то убивают. Но тела не выдавать… Даже если голову отрезал, тело можно вернуть.
– Мы и собирались это сделать. А брат вождя посоветовал ему увести из деревни женщин, мальчиков и стариков. Вдруг они только и ждут повода, чтобы напасть на посёлок? Конечно, вернуться на пепелище горько, этого врагу не пожелаешь. Но это лучше, чем если некому возвращаться.
– И вы ушли?
– Да, тихонечко. По тропе. Хотя её сестра, вон, вернулась. Среди тех, что пошли в первую ночь, был её жених. Надеюсь, ты понимаешь… Хотя вы, мужчины, никогда не поймёте женщин.
– Я воин, – гордо ответил Лик, – Воинов я понимаю. Всех. И мужчин, и женщин.
– Прекрасно. И вот, настала ночь битвы. И тут мне сказать нечего. Я не знаю, что там случилось. Мы увидели только вспышку.
– Что за вспышка? – не понял Лик.
– Это было похоже на молнию. Знаешь, когда она бьёт за горами. Вспышка, потом ещё раз вспышка.
– А гром был?
– Был. Но прежде, чем услышали гром, прошло много времени. Так бывает, когда молния бьёт совсем рядом.
Лик нахмурился ещё больше.
– А что рассказали те, кто остался в бухте? – спросил он.
– Ничего. Оттуда никто не пришёл.
– …Может, они по-прежнему там живут? Или их в рабство продали?
– Нет, – лицо жрицы словно сдулось, – нет… Никто не выжил. Никто.
