И вот отшельник вернулся обратно, уже на двух ногах, и в сложенной пополам хламиде. Он был моложе, чем запоминался, лет тридцати пяти, и не очень высокий, всего на голову выше не по годам длинного Ихневмона. Глаза бросали довольные искорки, а разметавшиеся волосы были по прежнему двухцветные, чёрные с белой полоской.
Арбантропов определяли ещё в детстве по этой “барсучьей метке”. И без того редкие, они не у всех народов доживали до первой метаморфозы.
– Повтори, – попросил Арб, – Что у нас – мир или война?
– Война. Прямо как вы пели.
– Я не пел, я утверждал. В пении пускай певцы состязаются.
Арб полез в своё логово. Ихневмон остался ждать снаружи. Там, внутри, наверное, так тесно, что даже одному человеку сложно поместиться.
Наверное, он полез за кифарой. Интересно, о чём его новая диатриба?..
Арб показался наружу, с ниткой паутины на правом ухе. Он тащил, обхватив всю груду руками, старое копьё, потускневший шлем, панцирь, щит и прочее вооружение гоплита.
Всё это он вывалил на траву и начал разбирать.
– Что вы делаете? – не выдержал Ихневмон.
– На мой город напали, – ответил Арб, – Надо занять место в строю.
– Но вы же говорили, что чихали на человеческие постройки!
– На простройки чихал, а на клятвы – нет. Я обещал богам и горожанам, что буду защищать город. Вот время и настало.
– Но какой смысл защищать тех, кого презираешь?
Арб посмотрел на него из-под чёрных бровей.
– Как думаешь, почему есть терионы-волки, но не бывает терионов-собак? – спросил он.
Ихневмон задумался.
– Может, комплекция не подходит? – предположил он.
– Нет. Всё дело в том, что человек приручил собаку не сразу. А ликантропы рождались среди людей всегда. Оборотень – ровесник человеческого рода, они из одной глины.
– Вот как! – Ихневмон, к своему стыду, никогда ещё о этом не задумывался.
– Потому меня и удивили твои речи. Ты что, собираешься пересидеть войну под каким-то холмом? Да ты ещё наивней тех, кто хочет пересидеть её за городскими стенами! Никуда не спрячешься от несчастий, потому что сам человек – сосуд надтреснутый! Зло, ненависть и война – всегда с человеком, они случаются не от того, что люди глупые или от того, что коварные скотоводы решили разграбить богатый город. Ярость живёт внутри каждого. Просто иногда у неё есть хороший повод, чтобы рвануть наружу. А значит, от войны не спрячешься в пещеру, как не спрячешься туда от голода. Война приближается, она доберётся до каждого. И я, Арб, собираюсь встретить её во всеоружии!
Ихневмон задумался. Потом спросил:
– Про войну я усвоил… А вот скажите, бывают ли кони-оборотни? Ну, как кентавры?
– Если раньше и были, то уже ускакали.
На одной из поножей истёрся ремень. Арб взял шило и принялся его заменять.
– Можно я останусь с вами? – сказал Ихневмон.
– Зачем тебе это нужно?
– Сейчас сложное время. Люди делают глупости.
– Они всегда делают много глупостей. Когда подрастёшь – убедишься.
– Я боюсь не дожить.
– Человек вообще смертен. В любом возрасте.
– Но если я буду следовать вам, мои шансы выше.
– Никто и ни за кем не может следовать, – ответил Арб, натирая шлем песком, – А если кто-то пытается, всегда получается дрянь и безумие. Скиф Анахарсис был умнее прочих, а тоже этого не избежал. Потому и погиб, что слишком за гераклейцами следовал…. Ой, что-то я опять школьную премудрость мелю. Я вот о чём сказать хотел. Когда война начнётся – а она и не прекращается – каждый должен быть на своём месте. А чтобы быть на месте, надо его знать. Это моё место, – он кивнул бородой в сторону мраморных обломков, ослепительно-белых в полуденном солнце, – Если хочешь быть, как я – будь собой и ищи сам.
Ихневмон зашагал обратно к городу. У главных ворот стояло четверо стражников – вдвое больше, чем обычно. Но они узнали Ихневмона и пропустили его без лишних разговоров.
Глава 16. Тушите уксусом
48
– Победа! Победа!
Разбитые красношапочники исчезли с поля боя и растворились в городских закоулках. Они оставили после себя брошенное оружие, пятна крови, множество брошенных колпаков – в отсветах огня они казались угольно-чёрными – и огромный, теперь уже бесполезный костёр.
Волки-победители окружили огонь. Они не могли успокоиться, подпрыгивали на задних лапах и зарывались носом в землю.
Наконец, Лик – в волчьем виде его юность была особенно заметна – задрал морду и принялся выть. И два десятка морд поднялись и завыли в ответ. Мощный столб воя извергся в ночное небо. Так источник вырывается из скалы, когда воинственная богиня ударяет по камню трезубцем.
Те из скифов, кто сохранил человеческий облик, выли в ответ со стены спасённого дома-крепости. Костёр продолжает полыхать, извергая в ночное небо клубы чёрного дыма.
– Вода его не берёт! – крикнули сверху.
– Значит, зажигательные были! – отозвался Маэс. – Зажигательные просто так водой не потушишь..
Лик уже был во дворе. Он вертелся, возвращаясь в человеческий облик.
Когда шерсть покинула его тело, он выдохнул и сел прямо на землю, засыпанную клочьями шерсти. Потом поднялся и, как был, голый, отдал первый приказ.
– Тушите уксусом!
Он запомнил это из тренировок – давно, кажется, в прошлой жизни.
Умирающее пламя зашипело, приветствуя победителей.
Ну, кто там говорил, что волки бесполезны в теперешней войне, потому что не могут сражаться копьями или мечами?..
Небо светлело, словно приветствуя победоносных скифов. Лик, отряхнув руки от шерсти и снова обмотавшись хитоном вокруг пояса, проверял диспозицию. Разгром в комнатах был удивительно мал для такой ночи.
В ворота постучали. Лик отправился открывать. Двое в волчьем виде побежали за ним, по обе стороны, как импровизированный почётный караул.
Это был Килон, одетый в новый, но толком нечищенный наряде тяжёлого пехотинца. Шлем с тяжёлым гребнем был слишком большой и съезжал на глаза.
– О, и ты здесь… – церемониальное приветствие застряло на губах.
– Да, – гордо ответил Лик, – В гуще событий. Скажи, с чем ты пришёл? Если ловить злодеев, то ищи их в трущобах. Мы их разбили, обратили в бегство, но пленных брать не стали.
– Нет, ничего такого, – Килон смотрел обгоревшие стропила, – Я по семейному делу. Сегодня с утра на агоре собирается народное собрание. Городской совет скорее всего займётся вашим делом. Вам лучше там быть… после всего, что вы тут устроили.
