Кель поднесла губы к замочной скважине:
– Слушайте сюда, рылиндроны! Будете буянить – гранату брошу! Усекли?
Пусть и не с первой попытки, но драка улеглась. Диана отодвинула засов.
– Следователь Багрымчик, на выход! Есть такой?
Багрымчик показался из тьмы – поникший и с разбитой скулой.
– А вы – сидеть! – прикрикнула Диана, – Вы – бесполезные!
Она захлопнула дверь, задвинула засов и оттащила Багрымчика в сторону. Следователь не сопротивлялся. Его ноги заплетались, а голова моталась из стороны в сторону, словно у плохо сшитой игрушки.
Диана подала Багрымчика спиной к боку автозак и приставила к его подбородку Глок.
– Я буду спрашивать, ты – отвечать, – сказала Диана, – В конце я решу, понравилось мне или нет. Если будешь врать, разговор мне не понравится и я высажу тебе мозги. Ну как – устраивает такой вариант?
Багрымчик хмыкнул – насколько это возможно с задранной головой и приставленным к подбородку пистолетом.
– Мне нечего скрывать, – сказал он, – Я расскажу всё, как есть.
– Кому ты рассказал про меня? И кто знает про моего друга?
– Я знал, что ты про него спросишь. Девочки не могут без любви. Даже девочки-убийцы…
– Моя любовь вас не касается. А друг нужен каждому – чтобы в бою прикрыл спину. Вот вы и Щур разошлись – и теперь ваши спины открыты. Достаточно одного выстрела.
– Твой приятель у Зарецкого.
– Кто такой Зарецкий?
– Советник губернатора Адамковского по вопросам общего профиля.
– Я спрашивала про другое.
– Зарецкий – тот, кто всё это придумал.
– Что он хочет от меня?
– Он хочет с тобой поговорить. Под Алектоево есть пионерский лагерь, заброшенный. Там он тебя ждёт, вместе с твоим приятелем.
Багрымчик совсем не казался напряжённым – только чуть дребезжали наручники.
– Как туда попасть?
– Что-что?
Багрымчик почти улыбнулся. Из рассечённой скулы побежала нить чёрной крови.
– Я не знаю город, – процедила Кель, – Потому что вы держали мня в клетке все эти четыре года. В одиночной клетке. Вы ждали, пока уйдёт память. Город забыл, да. Но я – ничего не забыла.
Багрымчик скосил глаза. Он прикидывал, где они находятся.
– Ты видела большой мост? – спросил он. – Это Казанский. Никуда не сворачивай, просто едешь по мосту. За ним начинается Казанский проспект. Едешь по проспекту до самого конца. Это очень просто. Только маленькие улочки могут запутать. Большие дороги всегда ведут прочь из города. Проспект станет Казанским шоссе. Если долго ехать и бензина хватит – приедешь в Казань. Это будет для тебя лучше всего.
– Как попасть в лагерь под Алектоево?
– Неужели не поняла, что ты одна в этом мире?
– У меня есть друг. И Опекун.
– На связь ещё не выходил?
– Это не ваше дело и вы больше не следователь.
– Я жалею, что не смог его найти. Он, наверное, интересный человек. Таких любопытно допрашивать.
– Как попасть в лагерь под Алектоево? – повторила Диана.
– Четвёртый поворот по Казанскому шоссе. Он почти не заметный. Дальше едешь по грунтовке. Будет развилка, указатель на Алектоево. Тебе в другую сторону.
– Откуда Зарецкий знал, что я смогу вас перехватить?
– Он много где оставил это сообщение во многих местах. Ты бы его нашла. Рано – или поздно.
– Ясно. Спасибо. Всё.
Диана потащила его обратно, откинула засов, распахнула дверь и швырнула, словно мешок со старой одеждой. Захлопнула дверь, засов вернулся на место.
– Увозите, если сможете.
Багрымчик сидел на полу и слушал. Другие задержанные устали и затихли, поэтому он отлично различал, что происходит снаружи.
Шаги Дианы пропали – значит, забралась на мотоцикл. Пауза – одевает шлем.
Завёлся мотор. И начал удаляться – прочь от автозака. Всё дальше и дальше – и вдруг словно захлебнулся, а потом двинулся вбок.
Багрымчик закрыл глаза и кивнул сам себе. Всё идёт, как он и думал.
Диана поднялась на Казанский мост и взяла курс на Алектоево.
2
Автомобиль свернул с основной дороги и замер под высокими соснами.
– Выходим!
Барсучонок вышел и увидел кусты. Повернул голову в другую сторону и увидел барсука.
Весёлый собрат был ростом в человека. И, кажется, гипсовый.
Одной рукой он опирался на лопату, а другой указывал на трёхэтажный синий корпус с верандами, как у дачи.
К корпусу они и зашагали. Судя по неухоженным дорожкам и пчёлке, наклеенной на фасаде, это был заброшенный пионерский лагерь.
Они прошли через холл и поднялись на площадку третьего этажа. Внизу, под перилами, – запущенный зимний сад. Днём, когда сквозь стеклянную крышу падает солнечный свет, он, пожалуй, был бы красив – но сейчас напоминал зловещую чёрную яму. Из мрака поднимались густые кроны деревьев.
Барсучонка отвели в угол. Они не стали связывать его или привязывать. Охранник просто стоял рядом – достаточно близко, чтобы охранять и достаточно далеко, чтобы было непохоже, что его охраняют.
Зарецкий стоял на другой стороне, возле стола, накрытого белой простынёй. Судя по буграм странной формы, простыня скрывала тело робота.
– Вы меня убьёте? – осведомился Виктор.
– Пока нет, – ответил Зарецкий, даже не глядя в его сторону, – я просто хочу сократить время. Без тебя мне бы пришлось искать Иру. А она сама сюда придёт. Я думаю, ей хватит одного часа.
– Вам, наверное, непросто было работать с Адамковским.
– Да, к сожалению. Он очень скандальный. И никогда не приходил вовремя.
– А разве в наше время бывают нескандальные политики?
– Бывают. Но не выше депутата.
– А как вам Самди?
– Годится только создавать шум. Он не только скандальный, но ещё и сумасшедший. Верит в то, что несёт. Это снижает его потенциал. Но пока работает – пусть работает. Это нам полезно.
– Если не секрет – за что Адамковский вас выгнал?
Зарецкий посмотрел тяжёлым взглядом.
– Давай ты заткнёшься, а?
Наступило молчание.
– Можно мне сесть? – спросил Барсучонок.
– Я не возражаю, – Зарецкий снова смотрел в зимний сад.
– А куда мне сесть?
– Это уже твои проблемы… Принесите сюда три стула, – крикнул Зарецкий в лестничный проём.
