– Будешь воевать за губернатора Адамковского?
– Нет. Мне есть за кого воевать.
– Воевать! Она будет воевать! – рот Самди был чёрным, как антрацит, – И как ты собираешься воевать против всегда народа? Что ты можешь сделать! Убить хочешь, а? Убить?
В изломанной комнате – напряжённая тишина, словно опустился невидимый занавес. Все смотрят то на Диану, то на Самди. Что же будет?..
– Может быть, – ответила Диана.
– Стреляй, – скомандовал Самди.
– Что?..
– Ну, стреляй! Вы, чекисты, всегда только так и решаете любую проблему. Стреляй в меня, убей! Давай, девочка-смерть! Для меня большая честь. Меня убьют, как всегда убивали в России достойных людей! Я стану мёртвым доказательством, что чекисты продолжают свой террор. Вы убивали людей миллионами – но народ всё равно живёт и помнит. Убей меня и все поймут, кто тебя нанял, кто тебя выучил, кто убил Шепшелея и на что готов губернатор. Помоги мне победить – стреляй!
Кель слегка повела головой. На сжатых губах затрепетали улыбка.
Зрачки старика были похожи на иголки.
– Ну что? Будешь стрелять? Давай! Стреляй!
Кель развернулась, чтобы уйти. Потом вдруг завела руку с пистолетом за спину. Из-под полы пиджака сверкнуло дуло – и спустя мгновение грянул выстрел.
Первую секунду все смотрели на неё. Потом на Самди.
Сначала казалось, что пуля просто исчезла. Не разбилось оконное стекло, и на пиджаке никаких дыр. Как если бы Диана стреляла холостыми.
Но вот лицо Самди дёрнулось и скривилось, словно ему врезали мокрой тряпкой. Захрипела, схватился за пах, рухнул на стол, завопил и скатился на пол.
Он выл.
– Что с вами? – спросил белорусский народный поэт Витовт Свидригайлович Бульбочка.
Между пальцами бежали кровавые ручейки.
– Она мне яйца отстрелила! Яйца! Сука! ЯЙЦА!
И комната взорвалась хохотом. Смеялись все – и коммунисты в кожанках, и молодёжные активисты с шипами на запястьях, и даже правозащитники. А громче всех хохотал, задыхаясь и булькая, белорусский народный поэт Витовт Свидригайлович Бульбочка!..
А когда они устали и успокоились, и только Самди продолжал вопить, перекатываясь на полу, – Дианы в комнате уже не было.
– Яйца! Сука! Яйца!..
22. Автозак
1
Ржаво-рыжие фонари горели вдоль асфальтовой стрелы Московского проспекта.
На нём – никого. В такую ночь незачем ехать через район возле главной площади. Кто не пошёл на митинг, уже закупились продуктами и прячутся в бетонных норках квартир.
Автозак катил по проспекту. Он был похож на большой железный сундук с приделанной кабиной. Сбоку – железная дверь, окошечко накрыто мелкой решёткой. Это старая машина, ещё шестидесятых годов. Она тащится медленно, как жук-навозник. Впрочем, спешить ей всё равно некуда.
За автозаком гнался мотоцикл с коляской. Из коляски торчало что-то похожее на прямоугольную в плане трубу. У мотоциклиста – круглый сверкающий шлем, какой носят ОМОНовцы. Если приглядеться, то этот мотоциклист одет в коричневую школьную форму, и штанины и полы пиджака так и трепещут от ветра.
Вот мотоциклист начинает медленно подниматься. Сначала на четвереньки. Берёт трубу. Поднимает. Труба совсем не такая тяжёлая, как кажется.
Сейчас мотоциклист уже стоит в полный рост и держит трубу на плече, как Ленин бревно. Мотоцикл едет сам по себе. Стоять так непросто, но это не сложнее, чем идти над пропастью по достаточно широкому мосту.
Единственное – не смотреть вниз. И если упадёшь – будет насмерть.
Впереди эстакада Казанского моста. Здесь автозак должен будет сбросить скорость, чтобы повернуть.
Сейчас или никогда.
…Давным-давно она разбирала этот вариант с наставником.
Вечером после тренировки они смотрели «Коммандо».
И вот эпизод – бравый коммандос (его играет Шварценеггер) захвачен врагами, его запихали в автозак и везут в тюрьму.
Чернокожая напарница хватает четырёхзарядную ракетницу и стреляет по бронированной машине. Она знает, как это делается, потому что прочла инструкцию. Ракета вылетает, а напарница, не выдержав отдачи, падает вместе с ракетницей.
Автозак получает ракетой вб ок – и летит в кювет. Дверь сломана, коммандо Шварцнеггер опять на свободе.
– Здесь неточность, – сказал наставник.
– Какая?
– Подумай.
Диана задумалась так глубоко, что не обратила внимания на экран, даже когда там началась очередная перестрелка.
Наставник, как ни в чём ни бывало, смотрел дальше.
– Я поняла! – крикнула маленькая Ира и подпрыгнула на диванчике.
– Говори, – Наставник продолжал смотреть в экран.
– Она не должна была упасть, потому что в ракетнице не бывает отдачи! Это ракета, а не пуля, она взрывается уже в полёте.
– Всё правильно понимаешь. Молодец!
И потрепал её по волосам, что ещё пахли порохом.
Он не стал бы меня обманывать, – подумала Диана и дёрнула ручку.
Отдачи и правда почти ее было. Только внутри железной трубы чиркнула пружина и чёрный цилиндр полетел в ускользающий металлический куб, оставляя за собой пушистый хвост серебристого дыма. Хвост изогнулся дугой, кажется, автозак сейчас ускользнёт – но вот чёрный цилиндр нырнул вниз и впился в автозак чуть выше заднего колеса.
Автозак хрустнул и пошёл юзом. Водитель безуспешно пытался его выровнять, но тяжёлый автомобиль буквально протащило на тротуар. На асфальте крутилась сорванная шина.
Диана сделала дугу и остановила мотоцикл возле зарешёченных дверей кузова. Прямо на ходу она выхватила Глок и выстрелила.
Пуля тренькнула и зеркало заднего вида лопнуло звездой.
Диана сняла шлем и заговорила.
– Мне нужно один человек, – объявила она, – Я с ним поговорю и вы поедите дальше. Высунетесь из кабины – пристрелю на месте.
Из кабины не ответили. Значит, не возражали.
Это был старый, ещё советский автозак с засовом и несложным замком. Изнутри доносились встревоженные голоса. Диана изучила замок, поковыряла ножом.
Нет, не годится. Слишком крепкий металл.
Диана полезла в портфель и достала набор отмычек – ещё один трофей из автомобиля Флинта.
С отмычками дело быстро пошло на лад. Проектировщики семидесятых даже не подозревали, какие сплавы потом появятся.
И вот замок поддался и хлюпнул. Язычок вышел из паза. Отлично! Оставался засов.
Из недр автозака доносились крики и глухие удары. Спор перерос в драку.
