– Вам ещё что-нибудь надо? – спросил Гобзема.
– Если останемся целы, купишь нам фикус, – сказала Кель, – Как в «Леоне».
– Это аглаонема, – подал голос Барсучонок.
– Кто?
– У Леона был не фикус, а аглаонема. У аглаомены листья не блестят, как у фикуса.
– Всё правильно, – Диана кивнула, – купишь нам аглаонему и запасной фикус.
– В твоём возрасте пора бы «Таксиста» смотреть, – заметил Гобзема, – «Леон» – он же совсем для детей.
Они поворачивали у серой глыбы бывшего Исполкома. На другой стороне улицы чернел облицованный гранитом Дом Детского Творчества.
Его построили в конце семидесятых, на последнем выдохе советской мечты. Большой, с конструктивистскими лентами окон и гранитной аркой на входе, он занимал половину квартала и словно соревновался с собором на другой стороне площади.
Внутри – лабиринт коридоров, старые паркетные полы, витражи на лестничных клетках. На первом этаже зимний сад, куда ведут замаскированные двери. Барсучонок бывал там – давно, ещё в младших классах, когда ходил на кружки.
– Сюда, – сказал Гобзема.
Они объехали квартал и остановились во внутреннем проулке. В забранных решётками окнах полуподвального этажа горели уютные круглые лампы.
С этой стороны Дома Детского Творчества Барсучонок никогда не был.
– Спускаемся, – сказал Гобзема.
Они оказались в полуподвальном сводчатым зале. Он был намного просторнее, чем казалось снаружи. Возле накрытых бежевым пластиком стен – круглые столики на затейливых чугунных ножках.
Играла тихая и невнятная музыка. За барной стойкой стояла суровая блондинка с мелированныи волосами. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять – всяких Соломенных Енотов здесь не включают.
Город за окнами казался совсем чёрным. И только из крайнего, третьего окна можно было разглядеть золотые огни на фасаде мэрии.
– Ребят, вы что будете есть? – спросил Гобзема.
– Барсук всеяден, – произнёс Барсучонок, – но предпочитает животную пишу.
– Мне то же самое, – сказала Кель.
– Значит, пиццу нам, – скомандовал Гобзема, – Большую и на всех.
Он с облегчением плюхнулся на стул. Потом поморщился, снял пальто и повесил на едва заметную вешалку.
– Надо вести себя по-человечески, – пояснил он, – раздеваться перед едой, как в Европе…
Под пальто у него была светлая рубашка с коротким рукавом и пятнистый галстук. Ни портупеи, ни кобуры.
Кель и Барсучонок пристроилась на диванчике.
– А тут всегда так пусто? – осведомился Барсучонок.
– Я за всех заплачу, не суетись, – произнёс Гобзема.
– Мне просто интересно, – Виктор потрогал доски стола, – Ну, доходность места, понимаете?
– А, это… – Гобзема огляделся, – Сегодня что-то пусто совсем… Тревога объявлена, всё либо по домам, либо на объектах. Нет, я понимал, что будет мало народа, но не думал, что мы будем одни… Так, ребята, подождите…
Он полез в карман пальто и достал мобильный телефон. Тогда они были огромные, дорогущие и антенну надо было вытягивать.
Гобзема вытянул антенну, попикал кнопками, нахмурился.
– Сигнала нет. Странно. Такое ощущение, что сотовая станция не отвечает.
Он поднялся.
– У вас есть второй телефон? – спросил он в сторону стойки.
Блондинка с мелированьем кивнула в коридорчик возле кухни. Гобзема пошёл туда.
Барсучонок, как мог бесшумно, поднялся и подошёл к стойке. Да, всё как он и думал. Первый телефон стоял здесь.
Виктор схватил трубку и поднёс к уху.
– Эй, положи! – сказала администраторша.
Вместо ответа Барсучонок очень непринуждённо достал из кармана Беретту.
– Не мешайте! – прошипел он.
– Да, не мешайте нам, – добавила Кель. Она целилась из-за стола.
Блондинка оставила на шаг и бросила взгляд в коридор. Гобзема как раз брал телефонную трубку. Она сглотнула и ничего не сказала.
В трубке щёлкнуло, появился второй канал. Было слышно, как пальцы нажимают на кнопки.
– Алло, двадцать второй вызывает Окружную!
– Окружной на связи, – сообщил хриплый бас, – Докладывайте.
– Объект К у меня. С ней её приятель. Я разрешил им ехать вместе, чтобы не внушить беспокойства.
– Правильное решение.
– Сейчас мы на втором Водопое. Хотя номер у тебя, наверное, и так видно. Жду дальнейших инструкций.
– Инструкции уже получены, от губернатора лично. Сворачивайте её!
– Но как?
– Как можно скорее!
– Я про то, куда тело девать. И что с её приятелем делать?
В трубке выругались.
– Сколько раз тебе говорить – не ломай код! Не забывай, ты на ерундовом, но задании!
– Прости, папа.
– Хватит извиняться. Сворачивает обоих, тела оставишь на Водопое или рядом. Наши заберут. По поводу…
Барсучонок положил трубку возле телефона – на салфетку, так, чтобы получилось совершенно беззвучно.
Как можно тише подкрался к Диане и сказал на ухо:
– У него приказ нас убить!
– Когда приказали?
– Только что.
Диана мягко кивнула, опустила оружие и отправилась к вешалке. Барсучонок остался стоять. Он по-прежнему держал администраторшу на прицеле.
Кель обшарила карманы белого пальто и обнаружила стандартный штатный ТТ. Посмотрела на свет, и сунула во внутренний карман пиджака своей школьной формы. Потом отошла к Барсучонку.
В коридоре затих голос Гобземы.
– Прячь оружие, – шепнула Диана.
Барсучонок спрятал.
Они опять уселись за стол и сделали вид, что дожидаются пиццу.
Гобзема вернулся. Он смущённо улыбался – как человек, который только что обманул экзаменатора.
– Еда скоро будет, – сообщил он. Подошёл к пальто, сунул руку в карман – просто чтобы поверить.
На его лице отразился ужас.
Он подумал ещё раз. Потом ещё. И ещё…
– Вы что-то потеряли? – спросила Диана.
– Кажется, да.
– Может, в автомобиле выронили? Когда сидит, из кармана постоянно что-то падает. Особенно если карманы слишком большие.
Гобзема кивнул и на негнущихся ногах зашагал к выходу.
Администраторша, Кель и Барсучонок следили за ним во все глаза.
Гобзема поднялся на железную лесенку, взялся за кованую дверную ручку…
