Он боялся, что лицо его покроется предательскими язвами сифилитика, о которых писали в книгах. Доктор Спенсер вновь успокоил: если до сих пор язвы не появились, то уже и не появятся – значит, болезнь выбрала иное русло. И все равно по утрам, когда Брайди приносила ему завтрак, он ждал, не вскрикнет ли она, увидев обезобразившие его гнойники.
Слепота оказалась сродни заключению в одиночную камеру, обостряла и множила страхи: вдруг он упадет и поранится? как выйти на улицу без провожатого? Смешно: теперь он боялся надолго оставаться один, хотя всегда гордился тем, что ни в ком не нуждается, – черта, которую он открыл в себе после смерти жены.
Он стал очень чуток на голоса. Одни вдруг раздражали, а в других слышалась мелодичность, прежде не замечаемая. Почему-то особенно ласкал слух ирландский выговор Брайди, на который раньше он не обращал внимания. И еще он мог определить визитера по запаху. О приходе Брайди извещал не только звук ее шагов, но и легкий аромат корицы.
Голос дочери казался молоком, белым и сытным.
Мебель стала врагом, одарявшим ссадинами. «Ты не ушибся?» – всякий раз спрашивали родные, когда он на что-нибудь натыкался. А предупредить, что сейчас он врежется в кресло, было нельзя?
* * *
Его отец Финеас, построивший Холлингвуд, был человеком практичным, однако склонным к спиритизму. Это нашло отражение в восьмигранной форме башенных комнат, рекомендованной ясновидцами, чтоб духи не утыкались в углы.
Обычно он избегал приемов с участием спиритов (чаще всего дам в кружевных вуалях и массивных украшениях), заявлявших о своей способности говорить с покойниками либо слышать их голоса, исходящие из предметов, которыми те владели при жизни. И вот оказалось, что неодушевленные вещи обладают явной магнетической силой, что они своего рода путепроводы. Раньше он слышал подобные разговоры, однако им, в числе многого прочего, не верил. Но однажды ночью он проснулся от желания посетить туалет. Никого не позвав на помощь, он двинулся ощупью, и неведомая сила привела его куда надо.
Через три дня зрение вернулось, но не разом, как он ожидал, а постепенно – светлые пятна неспешно обрели формы предметов.
Молодой доктор предложил заменить бромид ртути «препаратом 606» – новым синтетическим средством, представлявшим достижения современной медицины. Но Старый доктор навел о нем справки и выразил опасение. В некоторых статьях говорилось, что пациенты на поздних стадиях болезни плохо переносят это лекарство. Кроме того, снадобье таило в себе угрозу: рецептура исключала неточность, ибо одна лишняя драхма мышьяка в составе препарата могла привести к смерти больного. Имело значение и место производства лекарства, поскольку на воздухе изменялась его кристаллическая структура.
Молодой доктор заверил отца и больного, что поставщик вполне надежен. Его однокурсник, занявшийся фармакологией, производил средства, без которых в современной медицине уже не обойтись, – морфий и героин, пентобарбитал, хлороформ и кокаин для общей анестезии.
Старого доктора это не убедило. Он продолжил лечение ртутью, только внес изменения в дозировку, после чего, к общей радости, приступы слепоты не повторялись.
43
Брайди
Старый доктор навещал мистера Холлингворта ежедневно – рано утром либо вечером, закончив прием больных. Брайди, когда приносила мясной бульон или вареное яйцо, подметила, что разговор у них идет не о состоянии здоровья хозяина, но о чем-нибудь другом. Они вспоминали, как вместе с Бенно отправлялись в горы и ловили форель, обсуждали зимнее время, вызывавшее путаницу в расписании поездов, и появление Безмолвного полицейского, о котором говорил весь город. На Мэйн-стрит установили фанерного регулировщика, дабы водители строго держались своей полосы, но многие пугались человека, внезапно возникавшего посреди дороги, и пытались его объехать. В письме редактору «Веллингтон рекорд» говорилось, что нововведение скорее провоцирует, нежели предотвращает дорожные происшествия.
Брайди заволновалась. Если о здоровье хозяина больше не говорят, а доктор больше не дает наставлений по припаркам, притираниям и прочему, не означает ли это, что болезнь неизлечима?
А хворь-то не заразная? А ну как она ее подцепит? Ей всего тридцать один. Она еще нужна Винсенту.
Сейчас ему четырнадцать, она была чуть старше, когда приехала в Америку. Парень – красавец с густыми рыжими кудрями. Глаза потемнели, однако синева их никуда не делась. Он худощав, но жилист и силен, как Том, которого уже перерос. Том-то высоким считался дома, а здесь его сочли бы среднего роста. Слава богу, Винсент не изведает того, что в его годы выпало ей и Тому.
Кашель мучил хозяина меньше, но он жаловался на «дурную голову»; когда головные боли стали нестерпимыми, его перевели в бывшую комнату Нетти, смотревшую на север, и Брайди на машинке стачала шторы из темного бархата. Даже слабый свет ему резал глаза.
Доктор Спенсер прописал курс лечения, но с глазами всё равно была беда.
Кашель опять усилился, к нему добавились боли в костях, и доктор определил чахотку.
Чахотка! Заразная и смертельная хворь, сгубившая деда с бабкой и сестру Тома.
Правда, доктор сказал, что недуг протекает в закрытой форме, не требующей заточения в особом санатории.
Слова эти, сказанные так, чтобы их не слышал больной, успокоили Сару, но растревожили Брайди. Ухаживать-то за чахоточным ей. А вдруг она заразится? Нет ли какого профилактического средства? – спросила она. Нету, сказал доктор. Но если мыть руки до и после посещения больного, всё будет хорошо. А марлевая маска и здоровый образ жизни (утренняя зарядка, прогулки на свежем воздухе и ежедневный прием витаминов) обезопасят ее совершенно. Доктор научил, как повязывать зеленую марлевую маску, чтобы надевалась и снималась легко.
Сара и Эдмунд масок не получили, поскольку общались с больным гораздо реже. Но, заходя к нему в комнату, старались держаться подальше. Брайди, хоть и в маске, тоже соблюдала максимально возможную дистанцию.
– Ты прям гангстер, – заметил мистер Холлингворт, когда она впервые появилась в этаком виде.
А вот Нетти, приехавшая в гости, его не чуралась, но, усадив больного в подушки, обтерла ему лицо полотенцем, смоченным в настое бузины. Причем даже перчаток не надела. Хорошо хоть, она уже вышла из детородного возраста.
Боли в костях усилились, особенно по ночам.
– Как будто меня сверлят ручной дрелью, – жаловался мистер Холлингворт.
Брайди желала хоть как-то облегчить его страдания, но оба доктора сказали, что между дозами опия помочь нечем.
* * *
Однажды с воскресной службы Брайди вышла вместе с монахинями-сиделками, жившими в сером дощатом доме напротив церкви. Они-то знали, как ухаживать за чахоточными. Был случай, когда занедуживший архиепископ уже ехал сдаваться в санаторий, но сделал остановку в монастыре и благодаря заботам монахинь вернулся домой.
