О приеме в Троубридж Винсента известили телеграммой.
Дядя Бенно поведал ему об «Адской ночи». Будь готов, сказал он, что тебя разбудят, распарят в горячей ванне, а затем вместе с другими первашами прогонят сквозь строй старшеклассников с полотенцами, завязанными узлом.
Тщедушного Винсента уведомление испугало, что привело к решению заняться своим телом. Готовясь к осеннему поступлению в школу, он усердно штудировал учебники по математике и грамматике, и теперь к ним добавилась найденная на полке старая книжка Бенно «Атлетическая мощь совершенного мужчины». Автор Бернарр Макфадден проповедовал здоровый образ жизни. Он часто выступал на страницах своего журнала «Физическая культура», который Винсент первым брал в библиотеке. Статьи рассказывали о путях максимального увеличения силы и мышечной массы. Винсента огорчало, что мама и Бидди не позволяли следовать предложенной Макфадденом системе лечебного голодания, хоть он показывал им фотографии «до и после», подтверждавшие положительный эффект такой диеты. Макфадден был противником белого хлеба, который он называл «посохом смерти». В угоду мальчику Брайди стала выпекать черный хлеб; вынимая из печи буханку с хрустящей корочкой, она всякий раз говорила, что точно такой же хлеб пекли у нее дома, откуда ей посчастливилось уехать.
Для сохранения силы Винсент спал с шелковым чулком на голове и ежедневно сорок пять раз выжимал специально заказанные гантели. Но когда в конце лета он вместе с шестьюдесятью другими мальчиками прибыл в Троубридж, то отметил, что у многих форменные пиджаки облегают несравнимо более мускулистые торсы, чем у него.
За ужином в одном из стипендиатов, помогавших ловким официанткам разносить подносы и тарелки, он узнал Осворта, сына ледовщика, обретшего ту физическую стать, о какой сам он только мечтал. Видимо, свою роль сыграли пятидесятифунтовые кубы льда, которые Осворт ворочал вместе с отцом. Винсент старался вспомнить правила этикета (с прислугой не здороваются, но Осворт-то не слуга, верно?), одновременно сокрушаясь, что его собственная беззаботная жизнь перевела его в разряд тех, кто пожертвовал физической удалью.
Но ему повезло: он избежал унижений, поскольку педагоги запретили «прописку» новичков в Троубридже.
41
Брайди
Вскоре после отъезда Винсента мистер Холлингворт начал сдавать. Его мучил кашель. Он терял равновесие, и Брайди помогала ему спуститься по лестнице, а потом одолеть равнину укрытой половиками прихожей. Ему стукнуло шестьдесят семь, он был старик. На фабрике он почти не появлялся. Должность главного управляющего осталась за ним, но Бенно перенял все руководящие обязанности, которые прежде ему не доверялись. Мистер Холлингворт выходил к завтраку, однако потом вновь ложился в постель и порой оставался в ней до ужина, зачастую отказываясь от поданного на подносе чая.
Он начал жаловаться, чего прежде за ним не водилось, на скверные головные боли, на глаза, различавшие буквы только с помощью лупы, на зубы. Особенно его донимал один задний зуб, с которым мистер Гловер не мог справиться, хотя, по его совету, мистер Холлингворт съездил в Нью-Йорк и сделал панорамный снимок.
Брайди поняла, что дело плохо, когда он отказался от трубки. Мистер Холлингворт не говорил, что бросил курить, но это стало ясно, после того как Брайди начала находить его трубки в самых неподходящих местах. Обычно, выкурив трубку, он тщательно ее прочищал ершиком, затем мягким платком, выстиранным и выглаженным Брайди, полировал вересковую чашку, чубук и лишь потом устраивал обихоженную трубку в подставку рядом с зеленым кожаным бюваром на своем кабинетном столе. Иногда с незажженной трубкой во рту он расхаживал по дому – мол, так ему лучше думается. Теперь такого не случалось.
Сара и Эдмунд вернулись из экскурсионного тура по замкам Шотландии, повторив свадебное путешествие Сариных родителей. Состояние мистера Холлингворта их тоже беспокоило. Доктор Спенсер диагностировал у него желчную лихорадку и, сообщив, что больному нужен покой, прописал патентованные укрепляющие капли и снотворное.
А потом мистера Холлингворта накрыло временной слепотой, и Брайди сильно перепугалась, хотя Старый доктор предупреждал, что это вполне возможно.
42
Мистер Холлингворт
Еще никогда он не был так зряч, как в периоды своей слепоты.
Он всегда считал себя бесстрашным, но понял, что смелым был только в отсутствие страха – то есть без страшного. Но вот теперь его, погруженного во мрак, охватывал ужас, как будто проникавший сквозь поры и морозом сковывавший тело, и он познал, что отвага – это нечто большее, чем бодрый оптимизм в отсутствие страха.
Он боялся смерти, которая, он понимал, была всё ближе. Но еще больше страшился, что родные узнают истинную причину его ухода, о которой сам он догадался еще до того, как о ней, притворив дверь его спальни, известил доктор Спенсер.
Сифилис! Вновь и вновь он мысленно повторял это слово, дабы протестующий мозг смирился с тем, что уважаемый человек знатного рода, каждодневно трудившийся на фабрике, созданной его дедом, – сифилитик.
Люэс! Знак-то был. Давным-давно, когда с тяжелым, как ее чемоданы, сердцем он отвез Камиллу на вокзал, а потом бессчетно слал ей письма на листках папиросной бумаги, не зная, получает она их или нет (у нее было много разных адресов, но она ни разу не ответила), он заметил у себя язвочку. Вскоре она пропала, и он о ней забыл.
Недавно в письмах к заморским родственникам он как бы невзначай справился о Камилле Брассар, и ему ответили, что несколько лет назад в Париже она умерла от пневмонии. Но от пневмонии ли?
Лишенный зрения, он больше не был самостоятельным пожилым мужчиной, но стал беспомощным, как малый ребенок, которому требуется содействие во всякой мелочи.
Он думал, слепота – это мрак, чернота. Однако он видел странный цвет, похожий на синяк и временами обретавший пурпурный оттенок, а потом желтевший, как настоящий фингал.
Незрячесть заставила его погрязнуть в размышлениях. Он понял, что страхи его копились годами и теперь им несть числа. Вспоминал свою неуверенность в судьбе фабрики и бесполезные совещания с коллегами, на которых все приходили к выводу: скоро их задавят крупные конкуренты вроде «Американской меди» или «Изделий Цинциннати».
Он боялся крушения своих надежд на то, что фабрика обеспечит благополучие семьи и, словно крепкий фургон, провезет ее по просторам нового века, доставив в следующий. (Двухтысячный год от рождества Христова казался чем-то невообразимым.) Его пугало непредсказуемое будущее: удастся ли сохранить дом, объединяющий семью?
Он боялся, что зрение не вернется, что он будет слепым до конца своих дней, хотя доктор Спенсер заверил: это дня на три, не больше. Слепота – результат скопления ртути в организме, неприятный побочный эффект от приема бромидов.
