Мистер Хейден повез его в город, но уже не в фургоне, а в коляске. Рядом на сиденье подпрыгивал Осворт; один за другим коляска одолевала холмы, отделявшие их от города. Солнце садилось. По обеим сторонам дороги тянулись кукурузные поля, окрашенные розовым закатным светом. Но вот проселок сменился мостовой, коляска въехала в каменные ворота и, описав дугу по подъездной аллее, остановилась перед высоким известняковым крыльцом. Не успел он коснуться земли, как услышал свое имя – из дома выскочила Брайди.
– Мы тебя обыскались! – причитала она, тиская его в объятьях. Он смущенно отстранился.
Распахнулась дверь, из темного вестибюля выбежала мама – одетая во всё белое, она смахивала на привидение.
Делать нечего, второй раз поужинали. Пока ели, он увидел свой дом глазами сына ледовщика. Подцепляя вилкой холодную курицу и заливное, Осворт украдкой оглядывал потолочную лепнину, золотые часы на камине, тяжелые застекленные портреты на стенах. И он понял, что сам уже не замечает эту когда-то ошеломившую его роскошь, потому что дом стал ему родным.
* * *
С Освортом они встретятся только через восемь лет. Он поступит в Троубридж и в первый же вечер в стипендиате, обслуживающем его столик, тотчас узнает Осворта.
Но до той поры еще много чего произойдет. Ханна, а потом Нетти выйдут замуж и покинут дом. Он сломает ногу, свалившись с того самого клена во дворе. Сухой закон сделает его первую выпивку опасным приключением. Америка увязнет в войне, и Оскар, невзирая на мольбы Брайди, запишется во флот.
Как доброволец, Оскар мог выбрать род войск. Перед уходом он оставил им разрекламированную в газетах карту, которую они прикнопили к стене в кухне. Продукт типографии Рэнда-Макнелли позволял легко отыскать местонахождение «Брата, Родственника, Друга, читая его письма Оттуда».
35
Сара
Веллингтон, Коннектикут
1916
Сара хотела быть хорошей матерью, а потому изучала книги и пособия, рекомендованные специалистами.
– Кто эти специалисты? – спросил Эдмунд, и она пояснила, что речь о членах совета «Клуба современных матерей». В него входили женщины, чьи дети были старше Винсента, но Сара надеялась, что он их превзойдет.
По совету наставниц она уже прочла «Уход за ребенком и его питание», «Нравственное воспитание юных граждан» и теперь стояла в библиотечной очереди на «Исправление ошибок детства».
Обычно в клуб вступали матери младенцев, и еще не было случая, чтобы его членом стала новоиспеченная мамаша шестилетнего мальчика. Однако Сара Холлингворт-Портер была желанным приобретением, поскольку происходила из самого старого городского семейства, имела соответствующий социальный статус и, кроме того, просторную гостиную, в которой могли проводиться клубные собрания.
В клубе, разумеется, знали, что мальчик – приемыш, но никто, даже Лил, Сарина свидетельница на свадьбе, не осмелился прямо расспрашивать о его происхождении. На чаепитии своего первого заседания Сара нашла способ ответить на этот незаданный вопрос. Она обмолвилась о родственниках на Юге и по взглядам, которыми обменялись ее одноклубницы, поняла, что больше не надо ничего говорить. В песнях, бульварных романах и дамских газетных колонках женщины, обитавшие ниже линии Мейсона – Диксона, всегда трагически погибали, но перед тем успевали отправить детей к родственникам на Севере.
Однако Сара огорченно понимала: сколько книг и брошюр ни прочти, в отношениях с мальчиком ей никогда не достичь той простоты и естественности, которые были свойственны Брайди, интересовавшейся этими книжками, но ни разу не попросившей их почитать.
Наверное, легкость в общении Брайди и мальчика отчасти объяснялась их кровными узами, что Винсент, видимо, интуитивно чувствовал, но о чем, разумеется, никогда не узнает.
Эдмунд пытался уверить жену, что она всё делает хорошо и правильно.
– Как повезло мальчику с матерью, которая о нем печется, но не душит своей заботой, – сказал он однажды за завтраком, проглядывая газету. Они ждали, когда приведут Винсента, собранного в школу.
Но его похвалы было мало. Хотелось, чтобы ее усилия оценили Брайди и Винсент.
Брайди умела искренне включиться в детскую игру. Она могла запросто плюхнуться на четвереньки, не заботясь о задравшейся юбке. В играх с Винсентом она и сама становилась ребенком, чему, конечно, способствовала ее миниатюрность.
Вернувшись из бридж-клуба, или с заседания Национальной гражданской лиги, или с круглого стола по женским вопросам, Сара заставала Брайди и Винсента на полу, с головой ушедшими в сражение оловянных солдатиков или возведение города из кубиков.
Сара опасалась, как бы этакая дружба с прислугой не поубавила в мальчике благородства, привив убеждение, что любая женщина так же легко сойдет с пьедестала, на который ее возвели собственная честь и мужское рыцарство. Но она не знала, как об этом сказать Брайди.
* * *
Пособия утверждали, что долг матери – быть наставницей, а не напарницей в играх. Однако время от времени Сара пыталась последовать примеру Брайди и порезвиться с мальчиком.
– Давай поиграем? – предлагала она, но всякий раз Винсент оттопыривал нижнюю губу и, вздернув острые плечи, говорил:
– Не хочется.
Когда он все же выбирал игру («джекс», «сдуй перышко», «подковы» или «бутылочные гонки»), то быстро терял терпение из-за Сариного незнания игровых словечек и часто обвинял ее в нарушении правил. Да какие еще правила? Кем они писаны?
Однажды играли в прятки. Сара обыскала весь дом, но ни в одном обычном месте мальчика не нашла: ни под телефонным столиком, ни в нише на площадке второго этажа, ни под его кроватью (пришлось сесть на корточки, что в корсете, даже новом, без косточек, было очень нелегко), ни на четвертом этаже в каморке башни, куда вела крутая и узкая лестница, вынуждавшая подниматься боком. На обратном пути из башни у Сары захолонуло сердце: вдруг мальчик выпал из окна и разбился? Или, не дай бог, лежит где-нибудь в доме покалеченный и не может позвать на помощь? Она влетела в кухню, где Брайди мяла тесто. Видимо, все эти страхи были написаны на ее лице, потому что в глазах Брайди мелькнул смешливый огонек.
– Гляньте в корзине с грязным бельем.
Сара смотрела недоуменно, и тогда Брайди, приложив палец к губам, крутой лестницей отвела ее в подвал. Там на полках вдоль стен стояли банки с домашними консервами, и каждая имела приклеенный ярлычок, извещавший о ее содержимом. В надписях, сделанных аккуратным почерком, Сара узнала мамину руку, и у нее защипало глаза.
В подвале, куда свет проникал через два узких окошка под потолком, было сумрачно и сыро. Следом за Брайди Сара миновала бочки с яблоками, лари с картофелем и очутилась в прачечной, где уже сто лет не бывала.
В углу стояла плетеная корзина, некогда служившая колыбелью Ханны – во время прогулок малышка спала в ней в тени тюльпанового дерева. Сейчас ее использовали под грязное белье. Пригнувшись, Сара сунула в нее руки и замерла, ощутив тепло Винсента.
