– Тебе хорошо, дорогая? – спросил Эдмунд.
– Да, – машинально сказала Сара и тотчас услышала его размеренное сопение.
А она не могла уснуть. Стоило прикрыть веки, как накатывавшие слезы струйками сбегали к вискам. Но она не проронила ни звука. Не хотела, чтобы Эдмунд догадался, что она плачет. Он же ничего не понял. Сара себя чувствовала одинокой, отринутой им от того, что всего крепче связывает двоих. Казалось, Эдмунд забыл о ней и помнил только себя. Ему было всё равно, кто под ним.
Сара еще долго не спала и слушала тиканье маятника в дядюшкиных часах. Потом стала подсчитывать на пальцах: если триста шестьдесят пять дней в году помножить на двадцать пять лет брака, то к годовщине серебряной свадьбы наберется более девяти тысяч раз исполнения супружеского долга.
* * *
Утром Сара вернулась из ванной в тот момент, когда Эдвард сдергивал с кровати пеленку с пятнышком крови.
– Мать велела подстелить, чтобы на дядиной постели не осталось… следов нашего пребывания, – пояснил он, бросив пеленку в камин.
«Господи, как унизительно», – подумала Сара, вся пунцовая. Она была рада покинуть это место. Ноги ее больше не будет в доме дядюшки Эдмунда. Хотя теперь он и ее дядюшка тоже.
* * *
В условленный час прибыл экипаж, чтобы отвезти их на вокзал. В поезде ехали весь день. Сара ерзала на жестком сиденье, стараясь найти удобное положение. Временами иглой кололо воспоминание о прошлой ночи. Слава богу, никто не догадался, что они новобрачные, разве что супружеская пара, часть пути соседствовавшая с ними в купе. Сару покоробило, когда попутчица спросила, куда они едут, и, получив ответ, понимающе переглянулась с мужем.
Оставшись в купе вдвоем, Сара и Эдмунд раскрыли книги. Она читала последний роман Арнольда Беннетта, он – «Историю Пелопоннесской войны». Отрываясь от книги, Эдмунд рассуждал о движении поезда и скоростных качествах недавно изобретенного роторно-поршневого двигателя. Сара пожалела, что не взяла с собою его письма. Хотелось оживить образ того человека, чья душа проглядывала сквозь строчки на листе: Я страстно мечтаю о том, что в нашу первую ночь огонь, порою вспыхивающий в твоих глазах, разгорится невиданно ярко.
– Черт, тут страницы не разрезаны, – сказал Эдмунд. – У тебя нет ножа для бумаги?
Из конвертика на задней обложке Сара достала сувенирный ножик, который ее мать купила в своем свадебном путешествии. Интересно, какую книгу читала новобрачная? В голову не приходило спросить.
Отец, предприниматель, распоряжавшийся своим временем, мог позволить себе двухмесячное путешествие, а вот юридическая фирма Эдмунда отпустила его на жалкие две недели. Однако сейчас Сара была рада короткой поездке.
Она передала нож Эдмунду и сморщилась, видя его небрежное обращение с предметом, освященным прикосновением ее матери. Эдмунд полоснул ножом, и соединенные страницы мгновенно распались.
* * *
Перед «Домом у водопада» их встретили служители в красивой униформе; подхватив чемоданы, они препроводили гостей в круглый вестибюль под куполом. Уже стемнело, однако был слышен шум водопада. В рекламном проспекте говорилось, что до него рукой подать. Ваш багаж прибыл, сказал портье, и ожидает вас в номере. Через залы приемов, читальни, изящно меблированные гостиные коридорный в белых перчатках и тужурке с эполетами и медными пуговицами провел их к лестнице, устланной плюшевой дорожкой. Дверь номера на втором этаже украшала табличка «Апартаменты Линкольна». Здесь проживали президент и первая леди, сказал коридорный. Сара в жизни не видела таких огромных кроватей. Внутри у нее что-то екнуло.
К ужину они опоздали. Наскоро сочиненные блюда принесли в номер и поставили на полированный круглый столик перед камином: вареные яйца, холодный картофель, банановый крем. Теперь уж Сара поела.
Дальнейшее весьма напоминало прошлый вечер. Ватерклозет был в коридоре, но, к счастью, никто другой не мог им воспользоваться. Сара спокойно переоделась ко сну. Следом ванную занял Эдмунд. Потом он вошел в номер, бесшумно запер дверь, задул свечу, снял очки и улегся в кровать. Но уже через секунду взгромоздился на Сару и, опершись на локти, вновь затеял свое неудержимое туда-сюда. Нежностей и прелюдий не было и в помине.
Второй раз оказался менее болезненным. Эдмунд отвалился на свою половину кровати (это была лишь вторая их совместная ночь, но Сара знала, что у них уже появились «его» и «ее» половины) и почти моментально уснул.
Если ребенок уже зачат, то родится к следующей Пасхе. А пока он вынашивается, эти испытания, наверное, прекратятся.
* * *
Весь следующий день они осматривали достопримечательности, малоинтересные Саре, но увлекавшие Эдмунда, – поля сражений и памятники, арсеналы и погреба, а также самую гигиеничную в мире фабрику по производству новомодных сухих завтраков.
У Сары немного отлегло от сердца, когда в ближайшую и следующую ночь ее не обшаривали пронырливые руки.
– Скромница моя. – Эдмунд погладил ее по щеке, и они, взявшись за руки, мирно уснули. Сару, как будто вернувшуюся в безмятежную пору девичества, необъяснимо переполнило любовью к мужу, чего не произошло во время супружеской близости. Что же с ней такое?
* * *
В день экскурсии к водопаду туристы собрались в гостиничном холле, где всем выдали клеенчатые плащи. Эдмунд был необыкновенно весел и оживлен. В катере он наперекор ветру развлекал пассажиров, речитативом исполняя песенку из путеводителя, и при этом не сводил глаз с Сары, словно история о юных влюбленных индейцах посвящалась ей. Сара сгорала со стыда. Не дай бог, попутчики сообразят, что они новобрачные, и начнут насмешливо переглядываться – мол, знаем-знаем, чем в медовый месяц занимаются молодожены.
Катер приблизился к водопаду, и все, включая Эдмунда, умолкли, сраженные величавостью бурлящей котловины. Мощь воды, падающей сплошной стеной, ошеломляла. Несомненно, это было одним из чудес света, хоть пока не вошло в их перечень, поскольку принадлежность к слишком молодой стране еще не обеспечила ему заслуженную репутацию.
Катер двигался сквозь дымку из водяных брызг, и Сара порадовалась, что ее дорожное кашемировое платье прикрыто клеенчатым плащом.
А затем они въехали под водопад и как будто очутились в аду. Вокруг пенилась, вздымалась, скакала вода, стараясь лизнуть незваных гостей. Наверное, здесь и пахнет, как в аду – серой и прелью, подумала Сара. Она ухватилась за руку Эдмунда, и тот ободряюще обнял жену.
А потом произошло нечто необъяснимое: Сару вдруг заполонило желание броситься в воду, чтобы, слившись с этим бешеным злобным вихрем, отдаться убийственному наслаждению.
Она еле справилась с тягой перепрыгнуть через леерное ограждение.
Эдмунд ужаснулся бы, если б знал, какие мысли бродят под капюшоном ее плаща. Да она и сама ужаснулась. Сара крепче вцепилась в руку мужа и не выпускала ее, пока судно не отошло от водопада.
