— Давайте… — Катя разлила мартини в бокалы. Подруги дружно чокнулись.
Зоя с тревожной улыбкой смотрела на взбитые сливки, покрывающие торт.
— Всего сто пятьдесят килокалорий… — едва слышно пробормотала она. — Да, Катенька, как там у тебя дела? — спохватилась она. — Помнится, в прошлый раз ты говорила, что Ганин нашел общий язык с Мишенькой?
— Даже более того, — маленькими глотками отпивая мартини, кивнула Катя. — Они очень подружились. И эта его, нынешняя, тоже к Мике неплохо относится. Правда, ее не было дома в последний раз, когда я заходила… Кстати, вы знаете, кто она?
— Кто? — неодобрительно спросила Фаина.
— Маргарита Величко — вот кто она!
— Господи, та самая? — ахнула Зоя. — Ну, которая ведет ночную передачу по телику?
— Вот именно!
— Я ее знаю, — оживилась и Фаина. — Только при чем тут телевидение? У нас в клинике всякие глянцевые журналы в коридорах разложены — для того, чтобы пациенты не скучали, пока своей очереди дожидаются. Так вот статьи Маргариты Величко пользуются бешеным успехом!
— И это тоже она, — торжественно произнесла Катя. — Очень хорошенькая. Правда, ноги чуть-чуть коротковаты…
— Да и сам Ганин не последний человек, — завороженно пробормотала Зоя. — Послушай, Катя, — ты не должна теряться. Тем более что с Алексеем вы расстались. Ну и что, что она известная личность… Зато у вас с Ганиным общий ребенок Вы вполне могли бы…
— Ты с ума сошла! — закричала Катя, едва не расплескав содержимое рюмки. — Я и Ганин? Да я лучше повешусь!
Фаина слушала их спор с мрачной улыбкой.
— Я просто так сказала… — лепетала Зоя. Ее круглое личико порозовело от смущения. — Катенька, честное слово, я не хотела тебя обидеть!
— Ты не просто меня обидела, ты меня унизила! Я и Ганин… Это мой самый страшный сон, между прочим!
— Я тебя понимаю, — проникновенно сказала Фаина Кате. — Никакая сила не заставила бы меня вновь сойтись с Глебом.
— А меня — с Личутиным! — дрожащим голосом тоже призналась Зоя, пытаясь пригладить свои волосы, но они вновь золотистым нимбом поднялись вверх.
— Кстати… — вспомнила Катя, сменив гнев на милость. — Как Личутин? Он все еще ходит у тебя под окнами?
— Ой, и не говорите… — Румянец схлынул с Зоиного лица. — Он по-прежнему все время звонит мне, это я по определителю вижу. А во-вторых, он почти каждый вечер ходит у меня под окнами. Туда-сюда, туда-сюда…
— Ладно бы он любил тебя и умолял, чтобы вы снова стали жить вместе… — сказала Катя, подливая всем в бокалы мартини. — Но он даже не стремится поговорить с тобой! Он просто лезет тебе на глаза и постоянно напоминает о себе. Зачем?
— Затем, что чувствует, как Зойка боится его, — веско произнесла Фаина. — Ну, ваше здоровье… Он чувствует, как она его боится, и получает от этого наслаждение. Извращенец, одним словом.
— Это ты как специалист мне говоришь? — испуганно спросила Зоя. — Я, пожалуй, еще кусочек себе подложу. Но уж точно последний! — торопливо пообещала она, придвинув к себе коробку с тортом.
— Да, он самый настоящий извращенец! — кипя от негодования, повторила Фаина. Ее черные глаза метали молнии — в данный момент она протестовала против всей несправедливости, творившейся в мире. — И с такими надо бороться!
— Зойка не может бороться, — возразила Катя. — У нее не тот характер.
— Я и не знаю, как можно бороться с Личутиным… — уныло кивнула Зоя. — Не в милицию же на него заявлять!
— В милицию бесполезно, — задумалась Фаина. — В милиции скажут, что это семейное дело, и помогать не станут. Мы сто раз такой вариант обсуждали. Но пускать дело на самотек тоже нельзя. Судя по всему, Личутин уже вошел во вкус.
Из Зоиных глаз потекли по щекам две огромные прозрачные слезинки.
— Милиция только тогда вмешивается, когда есть труп… — подтвердила Катя. Теплый мартини вдруг показалось ей необыкновенно вкусным.
— Чей труп? — с ужасом прошептала Зоя.
— Ну, чей-нибудь, — пожала Катя плечами.
У Зои задрожали губы.
— Вот он до чего ее довел! — с гневом воскликнула Фаина и обняла рыдающую подругу за плечи. — Подлец…
— Фаиночка, как ты думаешь… — всхлипывая, с трудом заговорила Зоя, — он меня… он меня убьет в конце концов?
— Никто никого не убьет! — возразила Фаина. — Он просто пугает. И твоя Нелли тебя тоже просто пугала, Катя… Мало кто способен убить другого человека. Хоть из мести, хоть по каким-то другим мотивам. На самом деле людям хочется только одного — излить свою желчь, выплеснуть ее в словах. Выговориться!
— Ты опять как специалист говоришь? — пробормотала Зоя, уткнувшись ей в плечо.
— Нет, как женщина! Катя…
— Что?
— Мы должны помочь нашей подруге! — страстно произнесла Фаина. — Нельзя все это так оставлять…
— Я тоже так считаю, — согласилась Катя. — Пусть Зойка поживет у меня. Или у тебя. Нет, все-таки лучше у меня…
— Это не выход! Мы должны… мы должны разобраться с Личутиным. Раз и навсегда. Покажем ему кузькину мать!
— То есть? — прищурилась Катя.
— Мы сию минуту поедем к нему! — решительно предложила Фаина. — Сейчас праздники? Тем лучше, он наверняка дома… Девочки, поехали!
Катя хотела возразить ей, но тот аргумент, который она могла привести в качестве возражения, вдруг выскользнул из ее сознания. Куда-то потерялся. И она мучительно вспоминала нужные слова. А потом вдруг обнаружила, что они уже все втроем едут в такси, причем на ногах у Фаины были домашние шлепанцы. Зоя предложила вернуться, но Фаина отказалась напрочь — она горела желанием разобраться с Личутиным. Домашние шлепанцы — это такая мелочь…
Они вылезли из такси в одном из арбатских переулков, у старого дома. Было еще светло.
— Здесь, — нерешительно пробормотала Зоя.
— Послушай, Зойка, он один живет? — с беспокойством спросила Катя. — Ну, мама там с папой…
— Он в коммунальной квартире живет. У него соседка: бабушка — божий одуванчик. Их, говорят, скоро расселять будут.
— Старушка нам не помеха! — заметила Фаина и потащила подруг вперед. — Номер квартиры какой?
— Двадцать один…
Они пешком поднялись по мрачной облезлой лестнице на пятый этаж. Лифта здесь не было. Фаина надавила на кнопку звонка.
Ответом им была тишина. А потом в глубине квартиры зашаркали чьи-то шаги.
— Вы к кому? — спросил через цепочку старческий дребезжащий голос, судя по всему, принадлежавший той самой бабушке — божьему одуванчику.
— Мы к Личутину, — официальным голосом ответила Катя.
— К Личутину вообще-то два звонка, но ладно уж, проходите. У себя он. Спит, что ли… — равнодушно обронила старуха и зашаркала к себе.
