— Ты говоришь чудовищные вещи! — рассердилась Катя. — Из-за дяди Мити мы могли потерять Мику. Он ведь все-все рассказал Герману, а Герман…
— Погоди, — перебил ее Ганин. — Давай-ка все по порядку. Я ведь так толком и не знаю твоей истории.
— Хорошо, — нахмурившись, выдавила из себя Катя. — Наверное, ты должен знать все.
И она рассказала Ганину, что у нее был роман с Алексеем, как она решила расстаться с ним, а он принял ее слова за ультиматум и сообщил о своем романе жене, отчего Нелли чуть не сошла с ума. Рассказала, что тогда их дочь Поля, не выдержав всего этого, прыгнула из окна с двенадцатого этажа (хотя Алексей говорил, что были еще какие-то причины). Закончила Катя свой рассказ тем, что после смерти Поли Нелли и ее двоюродный брат Герман договорились отомстить ей, Кате, тоже лишив ее ребенка…
— Жуткая история, — пробормотал Ганин, выслушав ее до конца. — Нет, ты очень правильно поступила, когда решила отвести Мику ко мне. Но я только одного момента не понял. Хотя, конечно, это не принципиально…
— Какого момента? — вскинулась Катя. — Нет, ты договаривай…
— Почему ты решила расстаться с этим… с Алексеем? У тебя что, еще кто-то появился?
— Да никто у меня не появился! — рассердилась Катя. — Просто… Нет, это действительно не принципиально!
— Наверно, — пожал плечами Ганин.
Яркое весеннее солнце лилось в окна, и ветер через форточку трепал легкую занавеску из органзы. Катя засмотрелась на ее трепетание.
— Знаешь, Ганин, — тихо сказала она. — Я тебе все-таки скажу почему… Хотя и не уверена, что ты поймешь меня. Меня никто не понимает! Я очень любила Алексея. И сейчас его люблю, но… В какой-то момент я поняла, что поступаю неправильно. Моя бабушка Лиза однажды обмолвилась — мол, это грех… Да, крутить роман с чужим мужем — грех, но все почему-то об этом забыли.
— Равно как и мужу изменять жене, — обронил Ганин. — Ты, Катя, вдруг задумалась о вечном? Сколько тебе лет? Кажется, тридцать три? Знаковое число.
Он шутил — но так тяжело, неприятно…
— Ганин, я тебя тоже ненавижу, — не отрывая взгляд от занавески, пробормотала Катя.
— Замечательно. Значит, мы найдем общий язык…
— Хорошо, пусть Мика останется у тебя до конца майских. Но потом я заберу его. А во время летних каникул ты сможешь видеться с ним.
— Договорились.
…Мика сидел на кухне и, высунув язык, рисовал что-то на листке бумаги.
— Поговорили? — рассеянно спросил он. — Ну, и к каким выводам пришли?
— Ты останешься у меня до конца майских, — серьезно произнес Ганин. — А потом, летом, мы поедем куда-нибудь.
— С мамой?
— Нет-нет, только вы вдвоем, — поспешно сказала Катя. — Ну, или, может быть, с Ритой… — Она искоса посмотрела на Ганина.
— С тобой было бы лучше, — мимоходом заметил Мика. — Слушай, па, я вот тут битву роботов рисую, но как будто чего-то не хватает…
— Душераздирающее зрелище! — засмеялся Ганин. — Катя, взгляни — у этого уже голова на одном проводке повисла… А я в своем детстве рисовал танки. Танки и самолеты. Мне прочили карьеру военного. Ты, Мика, покажи, что у каждого персонажа есть свой характер.
— Как это? — с недоумением спросил сын.
— Ну, допустим, один из твоих роботов добрый, а другой — злой. Или, скажем, один — ленивый увалень, а другой обожает драться…
— Какой кошмар! — вздохнула Катя, стоя у окна. — Битвы роботов… А вот я в детстве рисовала принцесс. С длинными золотыми волосами.
Ганин переглянулся с сыном, и оба дружно захохотали.
* * *
После изгнания Глеба Фаина находилась в каком-то возбужденном, неустойчивом состоянии. Ей непременно хотелось что-то сделать, но что — она не могла понять. Посему Фаина ограничилась пока домашними хлопотами.
Катя и Зоя заглянули к своей подруге в начале мая и обнаружили, что Фаине Маркос, кандидату медицинских наук, требуется срочная помощь.
Жилище Фаины представляло собой нечто — словно по этим комнатам прошел вихрь. Ураган. Эль Ниньо.
Половину вещей забрал, уходя, Глеб, зато вся другая была повалена — кресла перевернуты, стол лежал на боку, дверцы шкафов распахнуты и из них на пол вываливалась одежда, на люстре почему-то висела елочная гирлянда, а по всей комнате разбросаны книги и журналы.
«Исследования невротической импотенции» — прочитала Катя на развороте. Она отвернулась, и ее взгляд тут же наткнулся на заголовок в другом журнале — «Способы лечения эректильной дисфункции».
— А мы навестить тебя решили… — робко произнесла Зоя, пробираясь между вещей.
— И кое-что принесли… — подхватила Катя — в руках у нее были большая бутылка мартини и торт.
— Торт диетический! — предупредила Зоя. — Всего сто пятьдесят килокалорий — я специально этикетку изучила…
Пухленькая и хорошенькая Зоя каждый раз интересовалась количеством калорий в продуктах, которые она употребляла. Правда, этот интерес до сих пор почему-то так и не помог ей похудеть.
— А я тут генеральную уборку делаю, — мстительно сообщила Фаина. — Чтобы никаких воспоминаний о Глебе не осталось. Начинаю новую жизнь.
— Замечательно… Это надо отметить! — пропела Катя и споткнулась о ручной эспандер. — Ой, чуть не уронила… Фаина, ты спортом занимаешься?
— Где? Что? Ах, это! — все с той же мстительностью воскликнула Фаина. — Это не мое, это его!
Она схватила эспандер и потащила его куда-то. Вернулась через несколько минут.
— Выбросила! — радостно сообщила она. — В мусоропровод. Чтобы ни одного намека мне тут…
— Такой был хороший мужчина… — с сожалением произнесла Зоя. Она достала из серванта рюмки и попросила: — Катенька, а ты за льдом сходи.
— Льда нет! — злорадно заявила Фаина. — И холодильника тоже.
Катя и Зоя деликатно не стали спрашивать, куда пропал холодильник, и так было ясно.
— А лимон есть? Ну, или сок какой-нибудь? — вздохнула Зоя.
— Ничего нет! Ни-че-го.
— Ладно, будем пить теплый мартини и заедать его диетическим тортом, — резюмировала Катя. — Хотя, по мне, понятия «диетический» и «торт» — вещи абсолютно несопоставимые. Взять, например, моих теток — они всю жизнь твердили, что питаются исключительно обезжиренными и низкокалорийными продуктами, а сами пухли, как на дрожжах.
Общими усилиями подруги перевернули стол, расставили на нем посуду.
— Я забыла, какой сегодня праздник, — сказала Зоя, разрезая торт. — Что теперь означает Первое мая?
— День весны и труда, кажется, — вспомнила Катя.
— Какая разница… — сердито произнесла Фаина. — Давайте отметим начало моей новой жизни.
