— Пускай одна! — упрямо произнесла Катя. — Но если делаешь невыносимо больно другому человеку, то никакое одиночество не может быть оправданием. Даже любовь не может быть оправданием!
— Как это? — пробормотала Зоя.
— А вот так! Потому что всякое зло должно быть наказано, а я, между прочим, причинила Нелли зло. Ей и еще ее дочери Полине. Там просто какой-то кошмар творится… — Катя не выдержала и всхлипнула.
Зоя и Фаина сочувственно заморгали.
— Алексей проговорился… — с усилием продолжила Катя. — Впрочем, я и сама поняла. Они мне звонят все время и такие страшные вещи говорят…
— Кто — они? — шепотом спросила Зоя.
— Нелли и ее двоюродный брат Герман. Герман одинокий, очень больной человек, он полностью живет жизнью сестры и племянницы. У него тоже какая-то своя, очень драматичная история…
— Но ведь им — Нелли и Полине — не ты зло причинила, а Алексей твой! — вдруг закричала Зоя.
— Он тоже мне так сказал, когда хотел успокоить, — вздохнула Катя. — Но, я думаю, и его ждет какое-то наказание…
— Не верю я в это, — решительно произнесла Фаина, сверкнув черными глазами. — Чтобы мужика настигла справедливая кара за то, что он изменил жене… Тебя просто запугали, Катя, Нелли и этот Герман.
— Или дело в другом, — опять озарило Зою. — Ты просто не любишь Алексея. То есть тебе казалось, что ты его любишь, когда была тайна и романтика вся эта… А теперь, когда он тебе замуж предложил, ты и скисла. Между прочим, мне тоже страшно…
— А тебе-то чего? — усмехнулась Фаина.
— Из-за Личутина, конечно… Он продолжает мне звонить! — с возмущением призналась Зоя.
— Так у тебя же телефон с определителем! — напомнила Катя. — Ты занесла его номер в «черный список»?
— Конечно, сразу же! — кивнула Зоя. — Только… Только толку от этой техники все равно мало. Конечно, телефон не звонит, когда Личутин мой номер набирает, но все равно — начинаешь просматривать список входящих и видишь: он звонил утром, потом днем… вечером… ночью… Телефон в любом случае фиксирует все. Дату и время.
— Ну и что? — с недоумением спросила Фаина. — Пусть себе фиксирует…
— Нет, вы не понимаете! — трагическим шепотом произнесла Зоя. — Когда это продолжается изо дня в день, неделя за неделей…
— Было бы хуже, если бы Личутин стал звонить тебе в дверь, — перебила ее Катя. — А так…
— М-да, неприятно… — задумалась Фаина. — Это напоминает китайскую пытку, когда на голову осужденного по капле начинают лить воду. Одна капелька, другая… Сначала не чувствуешь особого дискомфорта, а потом постепенно сходишь с ума.
— Да чего ему надо от тебя, этому Личутину?! — с досадой воскликнула Катя. — Неужели он не понимает, что ты никогда к нему не вернешься?
— Все он понимает! — раздраженно произнесла Зоя. — Он просто хочет отравить мне жизнь.
— Тогда в милицию на него надо заявить, — предложила Катя.
— По-моему, милиция такими вещами не занимается, — нахмурилась Фаина. — Вот если бы он угрожал тебе — тогда другое дело. А так просто набирает твой номер, и все… Не придерешься.
— В издательстве говорят, что мои рисунки приняли какой-то мистический оттенок, — призналась Зоя. — Совсем мне не свойственный… Я сейчас иллюстрирую сказки, а у меня вместо сказок получаются ужастики в духе Стивена Кинга. Это все из-за Личутина… А вдруг он сошел с ума?
— Может быть… — мрачно пробормотала Катя. Она продолжала думать о Нелли.
— А вдруг в один прекрасный день он придет с намерением… убить меня? — округлила Зоя глаза. Ее золотистые волосы топорщились во все стороны, словно нимб.
— Зойка, перестань… — поморщилась Фаина. — Твой бывший муж — трус, на убийство он не способен. Его стиль — мелкие пакости. И тебе, Катюша, тоже не стоит беспокоиться — Нелли вряд ли способна причинить тебе вред. Все слова, слова, слова… Слишком много слов и мало любви. Впрочем, это и ко мне относится тоже.
* * *
— Будьте добры — позовите, пожалуйста, Кирилла! — с максимальной вежливостью пролепетала в трубку Поля. Она волновалась и грызла кончик своей косы.
— Минутку, — сухо ответил ей женский голос.
— Але… — через некоторое время отозвался Кирилл Пасечников. — Але!
— Кирилл, это я… — заговорила наконец Поля. — Послушай, Кирилл, нам надо поговорить!
— О чем? — хмуро спросил тот. — Только не тяни, Караваева, — у меня времени нет.
— Понимаешь, я еще перед Новым годом собиралась тебе сказать, но не получилось… а потом Настя Селина все время рядом вертелась… — торопливо забормотала Поля.
— При чем тут Селина? — строго спросил Кирилл.
— Да, я согласна — Селина тут совсем ни при чем… Но, в общем… Пасечников, мне очень важно знать, как ты ко мне относишься? — выпалила Поля решительно.
Кирилл замолчал.
Поля слышала только его сопение. Сердце у нее билось быстро-быстро, как будто она только что пробежала стометровку. Не так давно коварная Настя Селина заявила, что Кирилл назвал ее, Полю, выдрой с хвостом, но это, наверное, интриги и вранье, а на самом деле все на так…
— Я никак к тебе не отношусь, — вдруг с какой-то злостью отчеканил Кирилл. — Обещала со мной в «Капитан Джек» сходить и кинула… Вообще ты, Караваева, и на девушку-то не похожа… ошибка природы какая-то.
— Что? — с удивлением спросила Поля.
— Что слышала. Ты на себя посмотри… Одеваться не умеешь, на голове коса… Нет, бывают разные косы, но у тебя, Караваева, не коса, а недоразумение. Ты в каком веке живешь, в девятнадцатом? Попросила бы у мамаши денег на приличный салон, ну, типа на парикмахерскую… Селина и то лучше выглядит!
И Кирилл замолчал, тяжело дыша. Он словно ожидал какого-то ответа, но Поля ничего ему не сказала.
Она была ошеломлена. Еще несколько мгновений она слушала пыхтение Пасечникова, а потом тихо положила трубку на рычаг.
Потом Поля подошла к зеркалу в своей комнате, взялась одной рукой за косу. «И цвет какой-то рыжий, неприятный…» — убито подумала она. Потом взяла ножницы, которыми обычно резала бумагу, и принялась методично пилить ими косу. Ножницы были тупыми, скользили по волосам. Но наконец кое-как Поля справилась. Отшвырнула от себя отрезанные волосы.
Из зеркала на нее смотрела худенькая девушка с неровно обкромсанными рыжими прядями, уныло висевшими вдоль лица. «Ошибка природы…» — пробормотала Поля и упала в крутящееся кресло. Ей хотелось плакать, но плакать она не могла.
Без косы стало гораздо хуже, чем с косой. Можно было, конечно, взять у предков денег и пойти в салон, как советовал мудрый Пасечников… «А толку? — вяло подумала она. — Все равно я — ошибка природы. Выдра… без хвоста».
Предки все последнее время ругались. Нет, не так — ругалась мама. И дядя Герман тоже. А папа даже голоса не повышал. Он очень спокойно и вежливо объяснил, что любит другую женщину и собирается уйти к ней. Но сам чего-то не уходил.
