Книга Самая страшная книга 2021, страница 4. Автор книги Майк Гелприн, Александр Подольский, Оксана Ветловская, и др.

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Самая страшная книга 2021»

Cтраница 4

– Ночью этот… это существо сожрало моих детей. Высосало их добела. Супруге, которая почуяла неладное и проснулась, оно просто оторвало голову. Меня разбудил его хохот, оно сидело на обеденном столе, за которым совсем недавно пило чай, и смеялось в голос. Но на иконы по-прежнему не смотрело. Это я заметил. Так и спасся. Пока оно издевательски благодарило меня за гостеприимство и угощение, прокрался в красный угол и встал прямо под образами.

– Помогло? – спросил Поэт с неподдельным интересом. Казалось, история Попа слегка оживила его, наполнила если не надеждой, то обычным человеческим сочувствием. Или это подействовал кофей.

– Как видишь, – сказал Поп. – Оно так и не смогло подойти. Вилось вокруг, ругалось, смеялось, а потом пригрозило вернуться следующей ночью и сигануло в окно. Но уже к вечеру я отыскал его укрывище.

– И?

– И вогнал осиновый кол в сердце. Какие еще были варианты?

– Нужен именно осиновый?

– Откуда мне знать, – пожал плечами Поп. – Вон у знатоков спроси.

– Не важно, – отозвался Анархист. – Хоть осиновый, хоть березовый. Главное, чтобы наточен был хорошо. Забивать колья нужно с одного удара, потому что второй они сделать уже не дадут.

– Дело не в дереве, – сказал Солдат. – Дело в том, чтобы пронзить сердце и не дать ране затянуться сразу. Пуля пробьет их сердце навылет, а оно тут же восстановится. Можно использовать штыки или шашки, но вампиры умирают долго и обязательно попытаются достать убийцу. Суеверие или нет, но опыт показывает, что самое надежное средство против спящего упыря – именно осиновый кол и киянка.

– Забиваешь одним ударом, – Анархист энергично изобразил это руками, – отскакиваешь и смотришь, как они издыхают.

Тишина, воцарившаяся в комнате, продержалась недолго. Поэт одним глотком допил кофей, кивком поблагодарил Попа и заговорил, вновь пристально вглядываясь в лицо Солдата. Голос его был слаб, полон тоски и горечи.

– Мы вместе приехали из Москвы. В прошлом году я выступал там на вечере, читал стихи. Она подошла после, представилась. Не помню имени. – Поэт зажмурился, помассировал пальцами виски. – Нет, не могу вспомнить. Удивительно, ведь она произвела на меня такое впечатление… я вдруг понял, что всегда, всю жизнь искал именно ее.

– А внешность? – спросил Солдат. – Сумеете описать?

– Наверное, – Поэт замялся. – Стройная, высокая, волосы черные… или каштановые… я… нет, не помню. Непонятно.

– Еще как понятно, – сказал Поп. – Их хрен опишешь. Сплошной морок, обман. Может, они даже и не существуют в том смысле, в каком существуем мы.

– Ведь и цвета глаз не помню, – сокрушенно пробормотал Поэт. – Надо дождаться ночи. В темноте память вернется.

– Будем надеяться, – сказал Солдат. – А пока продолжайте.

– Да-да, извините. Мы провели вместе ночь и на следующий день поехали в Петроград. Она говорила, что очень любит мои стихи, и постоянно просила читать их ей. Не знаю, где она жила здесь. Почему-то мне ни разу не пришло в голову спросить об этом. Поначалу мы встречались очень часто, иногда по нескольку раз в день, но я все равно страшно тосковал без нее. Это походило на одержимость, на самую первую, самую отчаянную, самую яркую влюбленность…

– Ну да, языком чесать ты мастер! – фыркнул Анархист. – Хватит бродить вокруг да около. Когда она начала тебя пить?

– Не знаю, – покачал головой Поэт. – Вот сейчас пытаюсь сообразить, но… такое ощущение, что все это происходило не со мной, что вся моя жизнь в этот последний год – просто пересказ чужой истории и некоторые важные части опущены или перепутаны.

– Когда? – повторил Анархист с угрозой в голосе.

– Наверное, в поезде, по пути в Петроград. Или уже дома. Или еще в Москве, сразу. Да, в Москве, в первый же вечер. Она пила, а я наслаждался этим, хоть и понимал, что происходит. Надеялся, она выпьет меня до дна. Но у нее были другие планы.

– Завести собственного стихоплета?

– Можно и так сказать. Мне казалось: все, что я написал, было о ней. Каждое мое стихотворение – это попытка призвать ее или предсказать ее появление. Но, спустя какое-то время, она охладела. Наши встречи становились все более редкими, и между ними я страдал неимоверно. Опустошенный, бессмысленный, я бесцельно бродил по улицам и повсюду видел ее: в других женщинах, в бликах на оконных стеклах, в сплетении теней на мостовой. Я стал слышать ее голос и следовал за ним и иногда – иногда – находил ее, в темных трущобах или шумных собраниях. Я был счастлив, если она снисходила до того, чтобы вновь коснуться клыками моей шеи. Словно несчастный морфинист, жаждущий лишь спасительного укола.

Солдат резко встал, упершись руками в стол. Поэт поднял на него испуганный взгляд.

– Вы понимаете, что происходит? – с жаром спросила жестяная маска, в сгущающихся сумерках все сильнее походящая на живое лицо. – Вы отдаете себе отчет в том, что вас ждет?

– Да. Я погибну и стану одним из них. Ее вечным слугой.

– И вас это не пугает?

– Когда-то пугало. Сейчас уже все равно. Я почти пуст. Во мне не осталось сил на то, чтобы бояться или сопротивляться.

– Этого и не потребуется. Просто поддайтесь, следуйте на зов своей хозяйки, приведите нас к ней – и мы сделаем все, чтобы вас спасти.

– Убьете ее?

– Да. Или умрем сами.

– Когда?

– Сегодня ночью. Сейчас, после того, как стемнеет. Больше нельзя ждать. Она может уйти из города.

– Хорошо, – сказал Поэт. – Я помогу.

Солдат кивнул в ответ и стремительно вышел из кухни. Освободившийся табурет тут же занял Анархист. Поп укоризненно покачал головой:

– Мог бы и уступить место лицу духовного звания.

– Ни званий, ни сословий, – сказал Анархист весело. – Ни богов, ни господ.

– Эдак развалится все, – сказал Поп. – И в первую очередь твоя кривая табуретка.

Кряхтя, он нагнулся и выудил из ящика под столом бутылку водки. Бросив из-под густых бровей торжествующий взгляд на Анархиста, выдернул зубами пробку и начал пить прямо из горлышка, запрокинув голову. Поэт отвернулся было к окну, но через мгновение, будто вспомнив что-то, поднялся.

– Садитесь, – сказал он Попу, указывая на свой табурет.

– Не, – сказал Поп, оторвавшись от бутылки. – Стоя больше войдет. Отдыхай пока.

– Ты особо-то не налегай, – сказал Анархист. – А то будет как в прошлый раз.

Поп лишь рукой махнул и вновь сосредоточился на водке. Через час, когда из темных недр квартиры появился Солдат и дал команду выходить, он уже не вязал лыка. Спускаясь по лестнице, держался рукой за стену и шумно, с наслаждением икал. Впрочем, ни Солдат, ни Анархист по этому поводу не переживали, поэтому Поэт не стал задавать вопросов.

Снаружи только что прошел дождь. Сырой ветер тащил с моря запах соли. Поэт, ничуть не похожий уже на того живого мертвеца, каким приехал сюда, с наслаждением втянул носом холодный воздух. Ночь расползалась по городу, наполняла чернотой кроны деревьев, опутывала громады домов густыми тенями, сквозь которые едва проникал тусклый свет окон.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация