– Садись за стол, – велела я. – И рассказывай.
А сама достала бутыль с настоем на травах и налила в глиняную чашку. Все же Елька – девица впечатлительная. Чего увидела – и сразу в крик. Поэтому, дабы сама успокоилась и больше рыдать не вздумала, пусть вот травок попьет. Все одно польза для организма, это я как лекарка говорю.
Поставила перед Елькой, которая явно немного робела в чужом доме, чашку.
– Пей.
Она поколебалась минутку, но все же выпила отвар. Сделала глубокий вдох. А потом так тихо-тихо сказала:
– Леля змей унес.
Я приподняла бровь и села напротив. Даже отодвинула в сторону стоявший в центре стола горшок с медом, чтобы лучше видеть ее лицо. Мед тут не просто так стоит: вечно домашние духи прикидываются миленькими да бестелесными, но при этом норовят подкрепиться чем-то материальным. И желательно повкуснее. Один без ума от сладостей, другому – вяленую рыбу подавай да пиво домашнее. А еще домовые, называется, никаких денег на них не хватит – кормить постоянно эту ораву.
– Какой змей? – спросила я, пытаясь представить, как моего гибкого да ловкого Леля мог унести змей.
Воображение подсказывать отказалось. Все же Лель у нас добрый молодец, мечом владеет хорошенько. Да и завидный жених на все Полозовичи, девицы по нему так сохнут, долго глядят вослед и ночами вздыхают. А змеи – так это у нас не удивление.
Само название деревни от полозов происходит. Жил тут давным-давно Змеиный царь со своим змеиным народом. Как на земле, так и под землей. Владения его простирались аж до Ночных гор и уходили в пещеры. Где уж там граница тех владений проходила – никто не знает. Да и не узнает никогда. Одни лишь сказители ходят от деревни к деревне и рассказывают всякие холодящие кровь истории, что однажды царь вернется, потому что не простил он нашим богатырям много. Что именно – тоже неизвестно. То говорят, что виной всему красавица Золотава, дочь самого Солнца, то силач Золотко, брат ее, который изгнал в подземный мир змеиный народ, но при этом увел невесту у царя-полоза. Правда это или выдумка людская, кто же разберет. Да и не будет разбирать никто, ведь стоят себе преспокойно Полозовичи на окраине Къевской Роси, у леса да у Ночных гор. Народу здесь человек триста, все друг друга знают, если не лично, то наглядно точно.
Все сложно, в общем. Но полозов в наших краях много – обычных, не волшебных. К людям они выходят, но вреда не делают. Да и люди относятся с уважением, чешуйчатых не обижают.
Порой у нас говорят: «Змей унес». То бишь пошел далеко и надолго туда, куда можно было не ходить. Обычно, конечно, речь шла про хмельные гуляния, однако Лель – парень относительно серьезный, поэтому вряд ли средь бела дня он пошел бы с кем пить веселящие напитки и предаваться разным утехам.
– А теперь все сначала, Елька. А то я решу, что ты просто отнимаешь у меня время.
Елька посмотрела на меня с видом оскорбленной невинности. Кстати, а девица не так проста все же. И что только Лель нашел в ней? Бродила за ним молчаливо, так, что он, бедняга, через мой забор переползал, лишь бы только удрать от влюбленной девчонки. А вот в прошлом месяце объявили они всем Полозовичам, что теперь стали женихом и невестой. Радость Ельки было не описать словами. Крепость пала. Правда, немного не та. Лель отказывался называть причину, а Елька висела на нем почти все время, не давая нормально пообщаться. Конечно, со мной ей не тягаться. Опасалась, что уведу ненаглядного.
– Мы были на реке, – тихо сказала Елька. – Я шла с обедом, время уже подходило. Из чащи раздавались удары топоров. Он с лесорубами пошел за древесиной, – пояснила она, увидев мой удивленный взгляд.
Лель – гончар, все чашки и горшки в моем доме – его работа. А рубить деревья он хоть и может, только не любит это дело. Матушка Леля из лесных дев родом, они очень трепетно ко всему живому относятся. Поэтому чтоб он взял топор да в лес?
Однако Елька не обратила внимания на мое молчание.
– Подхожу я к поляне, никого из мужиков нет, только Лель остался, – продолжила она. – Улыбнулся так ласково и нежно… – Ее глаза подернулись мечтательной дымкой, но тут же девушка встрепенулась. – И пошел ко мне. Словечком не успели перемолвиться, как вдруг накрыла нас тень черная. Я подняла голову и потеряла голос от ужаса. Прямо на меня падал трехглавый змей. Да такой огромный, что закрывал всю поляну. Крылья шипастые, тело чешуйчатое, из пастей клыкастых пламя летело. Я позабыла от страха все, камнем будто стала – ни шевельнуться, ни выдохнуть.
Вот как. Крылатый змей да с тремя головами. Ну-ну, любопытно. Судя по реакции, дева и впрямь испугалась, только совсем не так, как следовало. Я вот тоже кое-кого боюсь, но при этом когда ты знаешь, какое оно, чудище, страх совсем не тот.
– А Лель кинулся мне на защиту, – тем временем продолжала Елька. – Только как от такого-то… А змей схватил его когтями страшнючими и ка-а-а-ак взмоет вверх!
Она закрыла лицо руками и тихонечко заскулила.
– Страшно-то как! И что делать?
Я постучала пальцами по столу. Звучит странно, только у нас всякое может быть. А о нелюдях и явлениях странных положено докладывать чудеснице в первую очередь. И она уже говорит со старостой. Только хватило ли Ельке ума не порыдать у кого на плече, пока до меня добралась?
Заставив выпить без остатка успокаивающий напиток, я выпроводила девушку домой. При этом наложив на нее легкое заклятие, чтоб кошмары не виделись да разговаривать о случившемся не хотелось. А то мало ли…
Забава молча проводила ее взглядом, стараясь сдерживать истинные чувства. Какое-то время подруга тоже была влюблена в Леля, однако это скорее было: «все побежали, и я побежала». Влюбленность и очарование сошли на нет, а вот дружеские отношения остались. Только… Ельку Забава невзлюбила сразу и скрывать это не особо старалась.
– Такой пигалице и такой Лель! Приворожила же, как пить дать! Ну, подумай, Калина, чего он так? Бегал-бегал и тут согласился?
– Может, решил отдаться в цепкие ручки самой настойчивой? – хмыкала тогда я.
Все же Лель еще тот прохвост, до девиц охоч так, что словами не описать. Правда, расставаясь со своими любушками, поступал по чести. Никого не обижал и готов был отвечать за свои поступки.
Стоило только Ельке скрыться, я поманила Забаву.
– Пошли.
Забава фыркнула и вошла.
– Ну, что стряслось? – спросила тут же, едва оказавшись на пороге.
Я вкратце изложила историю Ельки. Забава только поморщилась и задумчиво заглянула в кадку с квашеной капустой, словно сейчас это было важнее всего.
– Рецептом поделишься, – невозмутимо сказала она. – А то со спасением мира поесть некогда. А у меня праздник на носу, гостям надо закусок предоставить.
Я сложила руки на груди. Нет, Забаву не изменить. Но в то же время у нее есть особенная чуйка на неприятности. Следовательно, раз она не прониклась рассказом Ельки, ничего страшного не случилось.
