Закрыв лицо руками, Шарлотта потерла лоб. Внутри образовалась зияющая пустота. Шарлотта всегда верила в то, что отец просто не знал о ее существовании, но, как оказалось, факт рождения дочери был ему доподлинно известен. Просто отец предпочел их бросить.
Шарлотта изучающе посмотрела на фотографию Даниэля. Вид у него был добродушный, и Шарлотта задумалась: а что бы он почувствовал сейчас? Если она найдет его, рискнет ли он увидеться с ней?
Ощутив ком в горле, Шарлотта попыталась собраться с мыслями. Ее раздирали эмоции. Надо было с кем-то поговорить, она не могла держать все это в себе.
Ополоснув лицо холодной водой, она нетвердыми шагами спустилась в лавку. Как только Шарлотта завидела Мартиник, на глаза вновь навернулись слезы.
Мартиник поспешила к ней навстречу и взяла за руки, Шарлотта тихо всхлипнула.
– Душечка моя, что стряслось?
– Прости, – жалобно произнесла она. – Ничего, просто…
Когда Шарлотта покачнулась, Мартиник заключила ее в объятья.
– Ну, не плачь, – утешала она ее. – Все наладится.
Шарлотта сделала несколько глубоких вдохов. Она, признаться, не думала, что так сорвется.
– Может, чашечку чая?
Кивнув в ответ, она позволила проводить и усадить себя на кухне, где Мартиник поставила чайник и достала чашки с блюдцами.
– Думаю, нам нужен сейчас красивый фарфор, – мягко заметила она. – Ну, расскажи теперь, что не так.
Шарлотта покосилась в сторону торгового зала – там, у кассы, по-прежнему стояла Сэм.
– До закрытия осталось всего пять минут, – сказала Мартиник. – Если придут покупатели, Сэм о них позаботится.
Совершенно обессилев, Шарлотта смотрела, как Мартиник наполняет чашки кипятком.
– Чай почти всегда помогает, Сара так говорила, – пробормотала Мартиник.
– Спасибо, – без всякой интонации ответила Шарлотта, взяв у нее чашку.
Некоторое время они молча сидели у стола и пили чай со вкусом лимона и бергамота, пока Шарлотта не собралась с силами, чтобы начать свой рассказ. Крепко сжав губы, она облокотилась о стол и посмотрела Мартиник в глаза.
– Много ли тебе известно о жизни Сары до того, как ты начала здесь работать?
Мартиник помешала ложкой чай.
– Не то чтобы очень. Сара всегда была очень скрытной. – Мартиник оценивающе посмотрела на Шарлотту. – Я знаю, что она пришла сюда работать в начале восьмидесятых, и то ли в тысяча девятьсот девяносто втором, то ли в тысяча девятьсот девяносто третьем купила дом, когда предыдущая владелица вышла на пенсию.
– И у нее никогда не было мужчины?
Мартиник покачала головой.
– Насколько мне известно, нет. Всю свою жизнь она посвятила «Риверсайду». Иногда казалось, будто… – Мартиник внезапно умолкла.
– Будто что?
Мартиник оперлась подбородком на руку.
– Как будто пыталась искупить какую-то вину. Однажды я поинтересовалась, неужели она никогда не хотела завести семью, и тогда она ответила, что не заслуживает быть матерью.
Шарлотта обхватила чашку двумя руками. Судя по письму Кристине, которое она прочитала в свой первый вечер в «Риверсайде», Сара, казалось, хотела помириться с сестрой и просила прощения.
– И в чем же была ее вина?
Мартиник бросила на Шарлотту серьезный взгляд.
– Она мучилась угрызениями совести за то, что не помогла твоей матери, когда та забеременела тобой.
Шарлотта тяжело сглотнула.
– А она когда-нибудь говорила о человеке по имени Даниэль?
– Да, – ответила Мартиник, выдержав паузу. – Я знаю, кто такой Даниэль.
У Шарлотты широко раскрылись глаза.
– Но, когда я показала тебе его фотографию в прихожей Сары, ты сказала, что он тебе не знаком.
Мартиник пристыженно кивнула.
– Да, знаю, прости. Я дала обещание Саре молчать о нем, пока не узнаю тебя как следует. Может быть, это глупо с моей стороны, но то, что мне рассказала Сара, не разбалтывают сразу. У меня возникло такое чувство, будто ты пережила какую-то передрягу, прежде чем приехала сюда, поэтому мне показалось важным найти подходящий момент, чтобы рассказать тебе обо всем.
Она отвела взгляд в сторону. Как странно, что Мартиник не рассказала о Даниэле, но, с другой стороны, ведь Шарлотта и сама была не вполне откровенной о своем прошлом.
– Мой муж Алекс погиб в автокатастрофе чуть меньше года назад, – тихо прошептала она.
Накрыв своей рукой руку Шарлотты, Мартиник крепко сжала ее.
– Душечка, это ужасно. Как мне жаль тебя!
Шарлотта кивнула.
– Я просто была не в состоянии рассказывать об этом раньше.
– Это не удивительно.
Подняв чашку, она глотнула теплый напиток и поймала на себе добрый взгляд Мартиник.
– Даниэль – мой отец?
– Со слов Сары, по крайней мере. Твоя мама никогда не говорила о нем?
Шарлотта покачала головой.
– Ты, случайно, не знаешь, где он может находиться сейчас?
Задав вопрос, Шарлотта почувствовала, как внутри все сжалось. И что ей делать, если Мартиник ничего не знает о его местонахождении, а те немногие следы, что у нее были, никуда не приведут?
Мартиник помешала ложкой чай.
– Нет, прости. Я знаю только, что Сара утратила с ним связь после разрыва, и что она не знала, куда он исчез. Но я, к сожалению, не встречалась с ним и даже фамилии его не знаю.
Шарлотта слабо улыбнулась.
– О’Коннор, – произнесла она. – Даниэль О’Коннор. Но, судя по всему, так зовут миллионы мужчин.
Мартиник облокотилась о стол.
– Если он был зарегистрирован по этому адресу, информацию о нем можно найти через налоговое и таможенное управление ее величества.
– Ты думаешь?
Она кивнула в ответ.
– Если хочешь, конечно.
– Да, хочу, – прошептала Шарлотта.
– Ладно. Я спрошу Пола, не знает ли он кого-нибудь, кто может помочь нам. Все образуется, душечка, вот увидишь. Мы приложим все усилия, чтобы навести справки о твоем отце.
Шарлотта сделала еще один глоток чая. От всего, что произошло, на нее навалилась ужасная усталость, и она старалась изо всех сил держать глаза открытыми.
– Я отойду ненадолго, отдохну.
Мартиник молча посмотрела на нее изучающим взглядом, потом встала.
– Подожди немного, у меня кое-что есть для тебя.
Она ушла, но почти сразу вернулась, держа в руке нечто, похожее на еще одно письмо.
