Кирилл
После завтрака блогерша окончательно пропала в Инстаграме – строчила посты и делала фотки. Мой телефон тоже пропиликал эсэмэской от Вероники: «Доброе утро! Как ты?»
«Все отлично», – настучал в ответ.
«Скучаешь?»
Я бросил взгляд на Дашу, которая залезла на стул, чтобы снять свою койку сверху, и ухмыльнулся. С такой соседкой не соскучишься!
«Считаю дни до выписки», – написал Веронике, чувствуя себя последним вруном на свете. Надеюсь, что она никогда не узнает, что этот карантин я провел не один.
«Целую», – прилетело в ответ.
«А помнишь наш первый поцелуй?» – отправил ей я, но Вероника уже исчезла из сети. В это время у нее начинались лекции в университете.
Я улыбнулся, перечитав ее последнее сообщение. Такое обычное между влюбленными словечко до сих пор вызывало во мне восторг. Ведь еще год назад я даже мечтать не мог, что Вероника будет моей.
Десять лет мы с Вероникой почти не пересекались. Поступив в строительный институт, я переехал в общежитие в Москве, а летом подрабатывал, лишь изредка наведываясь к родителям в деревню. У них все было без изменений: отец латал дом, мама возделывала грядки. Соседний участок постепенно зарастал: профессор и писательница перебирались на лето на свою дачу, но садиком не занимались, как и домом, который постепенно ветшал. Вероника их навещала редко. От других соседей слышал, что она тоже поступила в институт и пошла по стопам отца – профессора филологии.
После вуза я активно строил карьеру, все реже навещал родных, отделываясь короткими звонками раз в месяц. Пока однажды не позвонила рыдающая мать и не сказала, что отца больше нет. Инфаркт.
За несколько лет без мужской руки наш деревянный дом окончательно обветшал. И когда я однажды приехал навестить мать, крыльцо подо мной рухнуло. Перебираться в город мама категорически отказалась. Тогда я предложил другой вариант…
К следующему лету на нашем участке взамен снесенного деревянного вырос большой каменный дом в три этажа. По индивидуальному проекту моего знакомого архитектора, солидный и красивый, как английский особняк в миниатюре.
– Куда же такой большой? – ахнула мама, когда впервые его увидела.
На зиму я забрал ее в свою городскую квартиру, стройку контролировал сам и показал ей уже готовый дом, когда настало время отделки.
– Жаль, что папа его не видит, – вздыхала мама, поднимаясь на мансарду. – Это же целый дворец!
Если раньше соседский дом возвышался над нашим, то теперь тень от нашего дома падала на их участок. Старый покосившийся забор я тоже заменил, обнеся дом глухой стеной.
Внутри вовсю шла отделка, когда я однажды заехал довести недостающий рулон обоев. Только занес их на крыльцо, как за спиной раздался женский голос:
– Добрый день!
Я обернулся и увидел за ажурными коваными воротами Веронику. За эти годы соседская девчонка выросла в красивую молодую женщину, но я сразу же узнал ее и спустился с крыльца ей навстречу.
– Добрый!
– Вы новый хозяин? – Вероника вежливо улыбнулась, разбивая мне сердце.
Она меня даже не узнала! Я молча кивнул.
– А мы с мамой все гадали, кто же тут такой дворец строит, что нам солнце закрыл, – пошутила она, переводя взгляд с моего лица на фасад дома.
– Ну извините, – я пожал плечами, украдкой разглядывая ее. В светлом хлопковом платье, с длинными темными волосами, стройная и белокожая, она по-прежнему казалась тургеневской девушкой со страниц старых книг.
– Я Вероника, – она протянула мне руку, и я осторожно ее пожал, отметив, что обручального кольца на ней нет. А потом ясно вспомнил, как она стояла в этом самом дворе и тянула ко мне губы, а я отказался ее целовать, назвав маленькой девочкой. Впервые с того момента мы оказались так близко.
Мелькнула мысль: не взыскать ли с нее старый долг? Я невольно задержался на ее губах, представляя, как она удивится, если я прямо сейчас притяну ее за талию и поцелую. Эта мысль вызвала улыбку.
Вероника тоже улыбнулась, не подозревая о моих мыслях.
– Андрей, – назвался я чужим именем. Какая разница, если она все равно забудет мое имя через пять минут.
Вероника замялась, как будто не решаясь что-то спросить. Я тоже молчал.
– Можно посмотреть? – Она несмело кивнула на дом.
Я удивился ее вопросу, но пригласил внутрь.
Со второго этажа донесся шум, и Вероника подняла голову, разглядывая лестницу, уводящую наверх.
– Там еще идет ремонт, – пояснил я.
Мама уже рвалась переехать на первый этаж, который был закончен, но я уговорил ее остаться в городе до конца ремонта и не дышать пылью и краской.
– Как просторно и светло! – Вероника прошлась по первому этажу, оформленному в бежевых тонах. А я не мог отвести взгляда от ее стройной фигуры в светлом платье. Казалось, с ее приходом в гостиную хлынуло солнце. Как будто в дом пришла хозяйка, которой тут не хватало.
– У вас, наверное, большая семья? – Вероника обернулась, застигнув меня врасплох.
– Да, – соврал я. И тут же представил рядом с Вероникой двух детей – мальчишку с разбитыми коленками, который будет гонять по окрестностям на велике, как я в детстве, и девочку в светлом платье, как у матери, с гордо вздернутым носом и книгой в руках.
Только сейчас до меня дошло, для кого я на самом деле строил этот дом – слишком большой для меня с мамой, но в самый раз для семьи с двумя детьми и с бабушкой. От этой мысли у меня мгновенно пересохло в горле.
– А у нас на первом этаже библиотека, – Вероника махнула рукой вдоль пустой стены.
– Наверное, вы очень любите читать, – хрипло сказал я.
– Да, очень. У нас вся семья читающая – мама, папа… – Она замолчала, подняв на меня потемневший взгляд и внезапно выпалила: – Андрей, вам не нужен второй участок? Мы хотим продать наш.
– Продать? – Я удивился и одновременно испугался. Сейчас, когда моя мечта стояла так близко, я мог ее потерять, не успев обрести. – Но почему?
– Папа заболел. Ему нужна дорогая операция. А на нее нужны деньги.
Я не успел ее толком расспросить – наверху раздался шум шагов, и кто-то из рабочих меня окликнул:
– Кирилл, можете подняться к нам?
– Кирилл? – вырвалось у Вероники, и ее глаза удивленно расширились. Она узнала меня. – Так ты… Ну, конечно!
Она вспыхнула и хотела сбежать. Я перехватил ее за руку:
– Вероника, постой! Давай поговорим.
– Зачем? Чтобы ты опять надо мной посмеялся? – Карие глаза сверкнули детской обидой, она вырвала руку и исчезла. А вместе с ней из гостиной ушло солнце.
– Кирилл! Вы меня слышите? – снова окликнул рабочий.
