Вблизи она показалась даже симпатичнее, чем на фотке. Но с ее появлением как будто повеяло сквозняком, и по моим открытым плечам и рукам пробежали мурашки.
На меня она даже не взглянула, как будто меня не было. А на свободный стул между нами тяжело опустила пакет с покупками.
– Что у тебя там? – покосился Кирилл.
– Альбомы по итальянской живописи. Купила в одном букинистическом магазинчике. Занесем в отель по пути в музей?
– Да, конечно. Хочешь кофе?
– В этой забегаловке? – Вероника презрительно скривилась, обводя взглядом интерьер кафе. – Лучше потом посидим в приличном месте. А сейчас пошли скорее в музей, я хочу успеть к открытию, чтобы погулять по залам без толп.
Кирилл покорно поднялся, взял ее тяжелый пакет и ушел за ней, даже не попрощавшись со мной. Как будто с приходом Вероники я перестала существовать. Как будто он был верным рабом Вероники.
Его недопитая чашка кофе осталась стоять на столе. Как и вторая трубочка коннолли на блюдце.
Оглушительно хлопнула входная дверь, и я осталась одна в пустом кафе, которое моментально сделалось темным и унылым. Откуда-то повеяло сквозняком, и я взяла чашку кофе, чтобы согреться. Но едва пригубив, выронила чашку, и белые осколки разлетелись по плиточному полу. Кофе, который был таким ароматным в компании Кирилла, вдруг сделался хуже отравы.
– Подъем, болезные! – возвестил грубый незнакомый голос, и я подпрыгнула на постели, осоловело моргая после сна.
За окном в коридоре застыла крупная фигура новой медсестры, заступившей на смену.
– Градусники забираем! – рявкнула она, поторапливая, и громыхнула ящиком.
Я уже так привыкла к смешливой забавной Катюне, что неприветливые манеры ее сменщицы шокировали.
Кирилл, сонный и взъерошенный, прошлепал к окну и попытался пошутить с медсестрой. Но та что-то недовольно пробухтела, отвернулась и сразу же ушла. Голос выдавал в ней заядлую курильщицу, и я порадовалась, что в палату не проникает запах сигарет, который наверняка въелся в ее кожу.
– С Катюней было веселее, – заметил Кирилл, передавая мне градусник.
– Я уже по ней скучаю, – согласилась я, ложась обратно на подушку.
– Эй, ты не заболела? – Кирилл пристально взглянул на меня, как будто у меня вдруг выступила сыпь. – Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – насторожилась я, прижав руки к щекам. – А что?
– Ты впервые за три дня со мной в чем-то согласилась, – заметил Кирилл, вытягиваясь на своей койке.
Я с тобой еще чуть во сне не поцеловалась! Но тебе, сосед, этого лучше не знать! Я закрыла глаза, возвращаясь мыслями в кафе из моего сна. Что все это значит вообще? Да он мне даже не нравится! Не хочу я с ним целоваться! Пусть с невестой своей целуется!
– Градусник давай! – окликнул меня Кирилл через пять минут. – Сколько там у тебя?
Я машинально взглянула на деления – 36,6. Сегодня нам принесли ртутные место электронных, и я вспомнила идею, которая пришла мне еще в первый день на карантине.
– Может, грохнем? – предложила я. – Нас тогда расселят.
Кирилл выхватил у меня градусник и попятился от кровати, как будто боялся, что я подскочу и выбью из рук.
– Что, не хочешь? – поддела я.
– Я к тебе уже привык, – внезапно признался он, огорошив меня.
– Я тоже начинаю к тебе привыкать, – я осеклась, поняв, что повторила слова из своего сна.
Теперь осталось только распить капучино и дождаться появления Вероники с альбомами по искусству!
– Надеюсь, ты на свою невесту после прилета не чихал? – вырвалось у меня.
Кирилл, который в этот момент сложил градусники в передатчик и с грохотом задвинул его, резко обернулся.
– При чем тут она?
– Просто подумала, что, если ты с ней виделся, ее тоже могут забрать на карантин.
– Я с ней не виделся, – пробурчал он.
– Вот и прекрасно! – с облегчением вырвалось у меня. А то не хотелось бы оказаться запертой в одном боксе втроем с его невестой.
Кирилл удивленно вздернул бровь.
– Значит, она точно не заболеет, – нашлась я.
До завтрака было далеко, солнце еще не встало, и Кирилл задремал. А я не могла сомкнуть глаз – залезла в Инстаграм проверить, что цифра в сто шестьдесят тысяч мне не примерещилась. Набросала в заметках текст поста на сегодня. А потом надолго зависла над планировщиком фото в профиле. У меня была куча фотоконтента из солнечной Италии, который я и планировала использовать на ближайший месяц. Но карантин смешал мои планы, и теперь, когда я позиционирую себя как инстаграмщицу на карантине, фотки из Милана мне не подойдут…
Пока Кирилл спал, я осторожно обошла палату в поисках идей для фоток. Благо, тапочки, которые он мне подарил, позволяли ступать бесшумно. Бежевые больничные стены, хоть и после ремонта, выглядели уныло. С таким фотофоном я много лайков не наберу…
Но тут мой взгляд наткнулся на красный чемодан у стены, и я чуть не запрыгала от радости. Вот оно – спасение моего блога и его главная фишка! Буду снимать наряды из Италии на фоне больничных стен – и такого точно ни у кого не будет. Как здорово, что я захватила чемодан с обновками. Пусть Кирилл и ржал над моим выбором одежек для больницы, зато для Инстаграма они здорово пригодятся. Осталось только уговорить соседа, чтобы меня поснимал. На одних селфи мой блог далеко не уедет.
Пока ванная была свободна, я приняла душ. Поддавшись порыву, открыла крышечку мужского геля для душа и вдохнула цитрусово-терпкий аромат. Осторожно поставила обратно, чтобы Кирилл ни о чем не догадался, и вымылась своим ванильным гелем.
После душа переоделась в летнее платье, которое лежало сверху в чемодане. На миг задержалась у зеркала. Блондинка в белом платье с широким красным поясом меньше всего походила на пациентку на карантине, ей бы больше подошли улицы Милана. Легко было представить, что я выйду отсюда не в больничную палату в Москве в начале марта, а в гостиничный номер в Италии в разгар лета. Вон и мое пляжное полотенце на стене навевало на мысли о летнем отпуске. А полотенце Кирилла по соседству впервые не раздражало, как будто так и должно быть.
Я тряхнула волосами, рассыпая их по плечам. Ну что за глупости в голову лезут! Влюбиться в Кирилла – все равно, что влюбиться в соседа по купе в поезде, который идет две недели. Не знаю, есть ли такие дальние маршруты, но наше заключение в одной палате – сродни такой поездке. Пока едешь – тебе с человеком интересно и кажется, что за стенами вагона другой жизни нет, а сойдешь на перрон, вернешься в привычную обстановку – и сразу же забудешь случайного попутчика. К тому же, Кирилл вернется к Веронике, и мне ничего не светит. Даже мечтать не стоит.
Я толкнула дверь ванной и обомлела, застыв на пороге.
