Вместо того, чтобы схватить кошку, я сорвал висящее над головой спелое желто-зеленое яблоко, устроился поудобней на ветке по соседству, прислонился спиной к нагретому стволу и, свесив ноги вниз, с наслаждением откусил от сочного бока антоновки. Отсюда хорошо просматривался весь соседний участок – совершенно пустой в жаркий полдень. Вероятно, родители Вероники спасались от зноя в доме.
– Эй, ты чего там делаешь? – поразилась Вероника, задрав голову и приложив ладонь козырьком от бьющего в глаза солнца.
– Яблоко ем. Хочешь? – Я сорвал ей второе, золотистое и гладкое, и кинул вниз на ее участок.
Вместо того, чтобы поймать, она испуганно отскочила в сторону, и сочное яблоко вдребезги разбилось о землю.
– Зря, – укорил я. – Оно вкусное. Поди, в городе таких не ела.
– Спускайся сейчас же! – Она капризно топнула ногой. – И сними мою кошку!
– А что мне за это будет? – лениво спросил я, продолжая лакомиться яблоком.
Она растерялась.
– В смысле?
– Ну, чем ты мне заплатишь? – небрежно спросил я. – Когда мы с батей коробки таскали, твой отец нам денег хотел дать. А ты меня как отблагодаришь?
Девчонка еще больше смешалась.
– Так тебе денег надо? Я принесу. – Она метнулась было к своему дому, и я с досадой метнул ей вслед огрызок.
– Да стой ты! Вика!
– Я Вероника! – Она взбешенно повернулась.
– Не нужны мне твои деньги.
– А что нужно? – Она недоуменно взглянула на меня.
– Поцелуй.
– Что?! – Она аж подпрыгнула от негодования. – Никогда!
– Ладно, тогда я спускаюсь.
Я сделал вид, что собираюсь вниз.
– А моя кошка? – охнула Вероника.
– Пусть сидит, ей тут нравится. Воздух чистый, птички поют, солнышко светит. Красота!
Я правда стал спускаться вниз – нарочито медленно, ожидая, насколько хватит ее терпения. Секунд через пять Вероника воскликнула:
– Стой! Я согласна!
– Стать моей женой? – усмехнулся я, глядя на нее сверху вниз.
– Размечтался! – фыркнула она. – Поцелуя с тебя хватит.
– Что? Я не расслышал? – Я приложил ладонь к уху, второй рукой держась за ствол яблони.
– Я тебя поцелую, – недовольно повторила девчонка. – Только спаси мою кошку.
– Ну смотри, ты обещала.
В считанные секунды я взобрался обратно. Кошка, уже привыкнув ко мне, не стала шипеть и позволила схватить себя за шкирку. Спеленав ее низом футболки, чтобы не царапалась, я быстро спустился вниз и передал кошку через забор девчонке.
– Спасибо, – поблагодарила она, прижала кошку к груди и засюсюкала с ней.
А потом, отвернувшись, зашагала к дому, совершенно забыв обо мне.
– Эй, Вера! Я и не думал, что ты сдержишь обещание! – с досадой крикнул я ей вслед.
Она обернулась с кошкой на руках:
– Я только занесу ее в дом и вернусь.
Я ей не поверил. Сполоснул горящее лицо под холодной водой из шланга, вымыл руки от кошкиного пуха и на всякий случай сунул в рот мятный листик с маминой грядки. Хотел сменить рваные шорты, которые так некстати меня подвели, но тут в нашу калитку тихо постучали.
– Не заперто! – крикнул я, незаметно сплевывая мяту и сходя с крыльца навстречу гостье.
Вероника осторожно вошла, оглядывая наш двор – ухоженные мамины грядки, гладиолусы и астры у забора.
– Это все твоя мама выращивает? – спросила она с независимым видом, как будто просто по-соседски заглянула в гости, а не пришла вернуть долг.
– Да. – Я кивнул, не сводя глаз с ее лица, тогда как она упорно отводила глаза.
– А она сейчас дома? – Вероника с надеждой взглянула на окна.
– Нет, – усмехнулся я. – Я один.
На мое счастье, отец работал на стройке, а мама очень удачно уехала в город по делам.
Вероника в отчаянии взглянула на меня, а затем сделала ко мне решительный шаг.
– Что ж, можешь меня поцеловать.
– Что, так сразу? – Меня забавляла ее решимость скорее покончить с неизбежным. – Не знаю, как там принято у вас, в городе, – поддразнил ее я, – а я так с наскоку не привык.
Она вспыхнула и рванула к калитке.
– Да постой ты, – я догнал ее, притянул к себе за талию, и она испуганно притихла.
Я тоже замер, глядя в ее широко раскрытые карие глаза. Впервые я видел ее так близко, что мог рассмотреть крапинки в ее глазах, крошечную родинку над правой бровью и гладкую светлую кожу. За целое лето на даче она так и не сумела загореть, как деревенские девчонки, которые уже успели покрыться золотистым загаром. И оттого казалась нездешней, словно тургеневская девушка, сошедшая со страниц школьных книг.
От волнения она часто дышала, и я чувствовал запах ее тела – цветочно-фруктовый, с нотками персиков. Какие же на вкус ее губы – прохладные и сладкие, как лимонад? Я наклонился к ее лицу, и она закрыла глаза, а ее губы, наоборот, приоткрылись в ожидании поцелуя.
Соблазн был велик, и я чуть было ему не поддался. Но в последний момент удержался в паре сантиметров от ее манящих губ. Это было неправильно. Этот поцелуй я не заслужил, я его выторговал. И сейчас сам на себя за это злился.
Вероника открыла глаза, не понимая, почему я медлю.
– Сколько тебе лет? – спросил я.
– Шестнадцать, – она удивленно взмахнула длинными кукольными ресницами.
И она еще называла меня мальчиком? Да я старше на целый год!
– Тогда извини. Я не целуюсь с маленькими девочками. – Я убрал руки с ее талии, и она от неожиданности пошатнулась:
– Что?!
– Приходи, когда подрастешь.
Я развернулся и зашагал в дом, пряча улыбку. За моей спиной громко хлопнула калитка.
– Представляешь, в Италии еще тысяча новых заболевших, – донесся до меня взволнованный голос блогерши, возвращая из юношеских воспоминаний в больничную палату.
И хотя я ее прекрасно слышал, даже головы не повернул в ее сторону, продолжая таращиться в раскрытую книгу.
– Кирилл! – позвала она громче. – Ты глухой что ли?
– А? – Я обернулся к ней. – Ты это мне? Я думал, что ты опять сторис записываешь.
– Хорош придуриваться! – вспыхнула она. – Так и будешь теперь меня троллить?
– А чем тут еще заняться? Ладно, извини. Просто со стороны все это выглядит очень странно. Ты правда этим зарабатываешь?
– Правда. Блог – это моя работа. За сутки, что меня не было в сети, мне уже несколько рекламных предложений упало. И еще десять тысяч подписчиков прибавилось! – похвалилась она, как будто ей вручили премию «Оскар».
