Отец работал строителем и в жизни не прочитал ни одной книги после школы. В нашем доме не водилось книг, кроме моих учебников, да нескольких изданий советских писателей и классиков. Отец с матерью все дни напролет трудились в огороде и по хозяйству, и им было не до книг. Максимум, что читала мама – это календарь посевов.
Вернувшись в дом с последней тяжелой ношей, мы увидели, как Виктор Константинович любовно расставляет книги на полках, а дочь ему помогает.
– Вот и все, – мой отец опустил коробку на пол.
А я с любопытством покосился на девчонку – вблизи она оказалась симпатичней, чем показалась с крыши. Только уж слишком строгой! Я широко улыбнулся ей:
– Привет, я Кирилл.
– Вероника. – Она не улыбнулась в ответ. Взглянула на меня, как на клоуна, и я тотчас почувствовал себя чумазым оборванцем против нее – городской принцессы.
Неловко одернул вылинявшую футболку, ощутил, как пропотевшая ткань липнет к подмышкам и чуть не провалился под пол со стыда. А она стояла напротив – в идеально чистом отглаженном платье, с темными волосами, зачесанными в высокий хвост. Идеальная, как картинка.
– Ты все это читаешь? – Я подошел поближе к полке, на которой она расставляла книги.
Она отступила на шаг, держа дистанцию между нами. Протянул руку к книге, собираясь взять, но меня остановил ее строгий голос:
– Не трогай! У тебя руки грязные.
Взглянул на свои ладони, покрытые пылью, и вспыхнул от обиды. Я ведь этими руками ее коробки таскал!
В горле пересохло, и я бы отдал все за стакан домашнего кваса или компота. Но выпить нам не предложили.
Виктор Константинович сунул руку в карман спортивного костюма и достал оттуда купюру:
– Спасибо за помощь.
Отец, не ожидавший такого, замер. Я тоже с изумлением уставился на деньги в руке – нашу бескорыстную, от всей души помощь оценили в пятьсот рублей.
– Что, мало? – Виктор Константинович растерялся. – Я тогда еще принесу.
– Обижаешь, сосед, – резко ответил отец. – Мы ж по-свойски помочь хотели. Идем, Кирилл.
Мы покинули дом, и отец еще долго не мог простить новому соседу обиды.
– Как барин слуге подачку кинул, – горячился он, рассказывая матери о нашем визите в соседский дом.
– Фу ты ну ты! – возмущалась мама. – А я-то пироги поставила печь, угостить их хотела.
– Не подружимся мы с ними, Наташа, – отрубил отец. – Не чета мы им, этим городским.
С тех пор с соседями у нас установилась холодная война. Родители игнорировали их. А Виктор Константинович, часто отдыхавший в саду в тени в плетеном шезлонге, поначалу здоровался с нами через забор, пытаясь примириться, но вскоре перестал.
Вероника тоже, гордо задрав нос, проходила мимо, если встречала меня на улице. Впрочем, случалось это редко: она почти не выходила за забор, целыми днями сидя в доме или в кресле-качалке на веранде с книгой в руке.
За забором кипела деревенская жизнь. Мы с приятелями гоняли на великах по полям, собирали грибы в лесу, жгли костры на берегу озера и пели песни под гитару, заставляя вздыхать местных девчонок. Но Веронике ничего этого было не нужно – она все время пропадала в книгах.
– Обед! – раздался жизнерадостный голос медсестры Катюни из динамика, вырывая меня из воспоминаний.
Я занес оба подноса и поставил второй на тумбочку блогерши. Она сразу же принялась за еду – в отсутствие айфона снимать ей было нечем. Хоть горячее поест!
– Приятного аппетита, – пожелал я.
– Приятного, – кивнула Даша. И внезапно спросила: – Наверное, жалеешь, что оказался в одном боксе со мной, а не со своей невестой?
Ее вопрос застал меня врасплох. Мне даже мысли такой не приходило!
– Уж лучше пусть она будет в безопасности дома, – ответил я после паузы. – Мне так спокойнее. А ты? – Я поддел ее. – Хотела бы оказаться тут вместе с Карло?
– Уж мы бы тут зажгли! – не растерялась блогерша. – На всю больницу!
Я улыбнулся, представив себе их латиноамериканские танцы в стенах этой палаты. И медиков, с любопытством прильнувшим к мониторам. С одной-то блогершей не соскучишься. А уж с двумя!
– Слушай, у тебя-то хоть нормальные мужчины были? – не удержался от шпильки. – Не блогеры?
– Ты имеешь в виду офисный планктон? – Она окинула меня взглядом, полным презрения. – Не, я бы с таким, как ты, со скуки умерла.
– Надеюсь, что две недели в одной палате как-нибудь перетерпишь.
– Так мы же с тобой не встречаемся, сосед, – фыркнула она, хрустя салатом.
Перепалки с блогершей уже вошли в норму и держали меня в тонусе. С ней хотя бы нескучно!
Пока обедал, мысленно представил своей соседкой по боксу Веронику. Уж она бы точно позаботилась о собственном комфорте, выбирая одежду для больницы. И не видать бы мне красного шелкового халата и дефиле на босоножках на шпильке в ванную! Нет, Вероника сейчас была бы одета в удобный трикотажный комплект из легинсов и кофты, в которых обычно ходит дома. Никаких кофт с катышками или штанов с вытянутыми коленками – Вероника всегда выглядела безупречно. Только если блогерша старалась наряжаться на публику, Вероника все делала для себя.
Чем бы мы с ней занимались в одной палате? Уж точно не разговорами! Наверняка, Вероника бы притащила с собой ноутбук и целыми днями стучала по клавиатуре, заполняя страницы своей драгоценной диссертации. Научная степень была ее мечтой, и я привык к тому, что за внимание девушки все время приходится соперничать с наукой… Так и представил, как окликаю ее на соседней койке, а она бросает на меня строгий взгляд поверх очков:
– Котов, не мешай!
В обычной жизни мне в ежедневнике Вероники было отведено строго определенное время – между лекциями в университете и написанием диссертации. Были еще консультации с научным руководителем – светилом науки Митрофановым, с которым Вероника проводила немало времени, часто в ущерб нашим с ней свиданиям. Но когда я вздумал ревновать, Вероника представила меня своему профессору, и я сразу успокоился. Лысеющий, лет пятидесяти, с рыхлым брюшком и в старомодном костюме, профессор Митрофанов годился ей в отцы и никак не мог стать мне конкурентом. Сколько бы научных трудов он ни написал и как бы Вероника ни преклонялась перед умными мужчинами.
Обниматься со мной под прицелами камеры слежения в этом боксе Вероника бы тоже не стала. И без того сдержанная на эмоции, как английская леди, она бы не дала повода медикам превратить наблюдение за нами в шоу «За стеклом». Представить ее танцующей сальсу в палате тоже было немыслимо.
А еще она наверняка бы жаловалась на больничную еду и строила медсестру Катюню – у Вероники это в крови.
Мы как раз закончили обед, когда за стеклом снова возникла Катюня в спецкостюме. Вздернула одну руку с пакетом и задорно объявила:
