Вот такая она, жизнь, на самом деле – боль, утраты и бесконечные страдания; Джульет даже не верилось, что она до сих пор не видела всего этого. Большинство людей тоже не думают об этом, пока не столкнутся с бедой. Они живут при свете солнца и не замечают тени, притаившиеся за углом.
– Джу? – Кто-то осторожно похлопал ей по плечу, и она вздрогнула. – Джу? Ты слышишь меня?
Она оглянулась и увидела рядом с собой знакомую худую фигуру.
– Джордж. Хелло.
Джордж, в худи, с тенью щетины на щеках, неловко обнял ее.
– Я слышал звонок телефона, когда засыпал, но поленился включить звуковое сообщение. Прости, Джу. Какой ужас. Как малыш?
Она уткнулась ему в плечо.
– Не знаю. Сказали, что у него обширное мозговое кровоизлияние. Он сломал несколько костей, но врачей больше всего тревожит его голова. Он стукнулся о каменную ступеньку, когда упал на пол студии, а я… – У Джульет дрогнул голос, и она прокашлялась. – Нет, это я во всем виновата. Мы ругались с Би – с Би! – Она поморщилась, из глаз брызнули слезы. Джордж смотрел на нее, сморщив лицо в сочувственной гримасе, погладил ее по руке, увидел ссадины на коже с застрявшими крупицами гравия и сморщился еще сильнее. Джульет тряхнула головой. – Вот так отвлечешься от ребенка на две секунды… Всегда говорят, что… О боже!.. – Она потерла глаза. – Вдруг он умрет. Или что, если… Что я наделала!
Джордж не говорил ей пустых слов, не давал ненужных советов. Он просто похлопал ее по плечу:
– Я сочувствую тебе. Знаешь, ты ни в чем не виновата. Джу, чем тебе помочь?
– Ты можешь отвести Би с Айлой домой и побыть с ними?
– Да, – ответил он.
– Айла пусть ляжет спать, а ты присмотри за Би. Если они захотят пойти в школу, хорошо. Пускай у них продолжится нормальная жизнь, пока мы не… – Она замолчала.
– Я все сделаю, – сказал Джордж. Кто-то похлопал Джульет по руке – это была бесстрастная женщина-бариста.
– Пожалуйста, заберите ваш кофе, мэм.
– Никуда я не поеду, – заявила Би. – Я хочу остаться здесь. – Она перевела взгляд с Джульет на Мэтта, потом с виноватым видом повернулась к Джорджу: – Я не хочу… пожалуйста.
– Тебе не обязательно идти в школу, – сказала Джульет. Айла, заснувшая на руках Мэтта, слегка пошевелилась, словно услышав эти слова. – Би, доченька, мне нужно, чтобы ты была дома, а не здесь. Джордж побудет с вами. Я обещаю.
– Я не пойду в Голубятню. Не могу.
– Ну и ладно.
– Кукольный домик разбился, обломки валяются по всему полу. Я не… – Она скрестила руки на груди и опустила голову; волосы упали ей на лицо, узкие плечи вздрагивали. – Я не разрешала ему играть в него.
Мэтт передал Айлу Джорджу, она что-то пробормотала во сне. Мэтт обнял старшую дочку, прижал ее к себе.
– Эй… доченька. Ты не виновата. А насчет домика не беспокойся, мама что-нибудь придумает. Но я считаю, что тебе надо поехать домой. Пускай Джордж отвезет тебя, а я приеду позже. Тогда у нас уже появятся новости. Хорошие, я уверен в этом, Би, милая. Санди просто сильно стукнулся, вот и все. Врачи очень внимательны к детям, как и полагается. О’кей? Уверяю тебя, все будет нормально. Не переживай.
И он поцеловал ее в макушку, как делал всегда. Би кивнула и, не говоря ни слова, направилась по коридору к выходу. Джордж пошел за ней с Айлой на руках. Джульет и Мэтт остались одни в холле.
– Давай вернемся наверх? – предложила Джульет, прихлебывая кофе.
– Конечно. Джульет…
Дверь снова распахнулась. Джульет оглянулась, решив, что это Би что-то забыла, но в дверях появился молодой доктор и аккуратно закрыл за собой дверь. У Джульет от страха подкатила к горлу желчь.
– Хелло, – сказал он и поглядел на свои записи. – Это вы отец Сандро Тэйлора?
Мэтт вытаращил глаза, испуганный таким официальным тоном, и поднял руку:
– Да, я его отец. Какие-то новости?
– Послушайте, я буду с вами откровенным. Мы серьезно озабочены. В мозгу ребенка признаки контузии; у него очень низкое кровяное давление, а это говорит о том, что внутричерепное давление может быть повышенным. Это когда начинается отек мозга. Нас беспокоят и нейрохимические функции. У него слабая реакция на свет… У него трещина черепной коробки, а это…
Раздался громкий писк, и доктор посмотрел на пейджер, висевший на поясе.
– О. Простите. – Он встал.
– Это Санди? Что-то случилось?
– Ничего страшного, уверяю вас, – ответил он, как будто их сын не лежал в реанимации с травмой головы. Словно речь шла о будничной мелочи, вроде потерянной игрушки или царапине на коленке. Доктор ушел. Джульет пошла за ним, Мэтт тоже. У дверей реанимации доктор оглянулся. – Извините, – сказал он. – Останьтесь здесь, пожалуйста.
– Это он? Или кто-то еще? – воскликнула Джульет, но доктор скрылся за дверью, выпустив им в лицо волну холодного воздуха.
– Тут… – послышался голос сиделки, но его заглушило пиканье какого-то механизма.
Мэтт обнял Джульет за плечи.
– Нам тут нечего делать. Давай спустимся вниз и посидим там.
– Нет, мы останемся тут, – спокойно возразила Джульет сдавленным от эмоций голосом. – Мы будем ждать, пока нам не сообщат хоть что-нибудь.
В ту минуту она поняла, что Санди мог умереть. Это была реальность. Дети не всегда поправлялись от травм в реальной жизни. Он был такой маленький, у него были младенческие волосики на голове, пухлые ручки и ножки. У него были любопытные голубые глаза и идеально круглая голова, а еще он любил сыр. И октонавтов, и тигров. Любил тигров. И Бима, его медвежонка… Джульет вздрогнула при мысли о том, что Бим остался дома. Бим должен быть здесь. Санди такой маленький, но сильный и полный жизненных сил, витальный; и странно было думать, что он мог умереть. Не так просто погасить такую жизнь, как у него, ведь он вовсе не хрупкий. Джульет сглотнула, еще раз сглотнула, боясь, что ее стошнит от тревоги.
Они молча стояли, прислонясь к стене, а пиканье продолжалось.
Джульет не знала, сколько они так простояли. Но вот за дверью, которая вела к лифтам, появилось чье-то лицо и пропало. Потом появилось снова. Джульет подошла и распахнула дверь.
– Джордж, – сказала она.
– Дома с детьми осталась Онор. – На его худом лице читалась усталость. – Я вернулся, чтобы отдать тебе кое-что и сказать – послушай, вот какое дело, я не знаю тебя так же хорошо, как Фредерика, но… моя мама умерла, когда мне было четырнадцать, и я помню… – Он помолчал. – Господи, я не то говорю. Я привез тебе вот это. Забыл отдать в тот раз. – Он сунул ей в руки бумажную сумку. – Там сандвичи. И Lucozade. И еще мелочи и термос с кофе. И парочка журналов. Некоторые из них я взял у Фредерика, они старые, пожелтевшие, но все равно полистайте.
