– С моим удовольствием, молодой мастер Хорнер. Надеюсь, этот домик доставит вам много приятных часов. – Далбитти взъерошил светлые волосы Джона. Мальчик поймал его руку, отпихнул ее и умчался прочь. Далбитти вернул на место трубу, закрыл дом и повернулся к Мэри. Она с улыбкой встретилась с ним взглядом.
– Как у вас нашлось на это время? У вас всегда так много дел, – сказала она.
– Я с радостью помогаю моему другу. Он позволил мне отработать на этом доме все мои идеи… – Он огляделся по сторонам. – Тут была моя тренировочная площадка, я пытался построить дом для семьи, семейный рай. Сейчас я гляжу по сторонам и что вижу? – Он положил руку на трубу домика. – Вижу, что у меня неплохо получилось.
– Ребятки, бегите в ванную, – велела Мэри. – Зиппора налила в ванну воды и теперь согревает вам одежду. Иначе вы простудитесь.
– Сейчас лето… – запротестовала Элайза.
– Да, и вы насквозь промокли. Идите, пожалуйста, к себе в комнаты, а на обратном пути можете достать в ящике маминого письменного стола деревянные фигурки. Принесите их сюда. Им место в этом домике.
– Да, – сказала Элайза серьезным тоном, стоя на одной ножке. – Спасибо, дядя Далбитти, домик просто фантастический.
Они наперегонки умчались наверх и оставили вдвоем Далбитти и Мэри, глядевших друг на друга в меркнувшем свете дня.
Холодный ветерок пробежал по коже Мэри; она зябко поежилась и посмотрела на длинное лицо Далбитти, его добрые глаза. На его щеке дернулась мышца; он ничего не сказал и встретил ее взгляд. Он стоял, слегка сжав опущенные руки. На его побритых утром щеках уже появилась тень щетины – Мэри очень хотелось протянуть руку и потрогать ее пальцами…
Мэри все уже знала, хотя ничего не было сказано. Брайант говорила, что надо держать под контролем все природные импульсы внутри нее и Лидди; сама Мэри все время смотрела в отчаянии на Пертви, так бесстыдно развлекавшегося с какой-нибудь молодой девицей; Лидди упомянула про первую ночь с Недом, и ее тон, ее выражение лица были полны экстаза.
Она кашлянула.
– Спасибо; я думаю, что Пертви был бы рад.
Он ничего не ответил и все еще смотрел на нее или мимо нее, она не могла понять.
– Про Пертви – мне так жалко, что я не повидался с вами в Париже…
Она подняла руку и с досадой обнаружила, что она дрожала.
– Сейчас это уже не важно. Спасибо за вашу помощь.
– Мэри, я должен вам объяснить…
– Нет, сэр. Дорогой Далбитти! Пожалуйста, не надо. А теперь извините – мне надо заняться детьми.
Он нерешительно смотрел на нее:
– Мэри… мисс Дайзарт…
Но она уже торопливо поднималась по лестнице наверх.
Вечером он пришел к ней в комнату.
Осторожный стук в дверь, такой смертельно тихий, что сначала ей показалось – что? Что это духи; она давно подозревала, что они носились по дому и саду, озорничая и разбрасывая искры магии. Мэри закуталась в шаль. Полная луна светила сквозь тонкую кисею, бросала молочно-белые тени на ее босые ноги, когда Мэри быстро зашлепала по темным доскам пола. Книга «Тысяча и одна ночь» лежала раскрытая на ее комоде; Джон и Элайза прибегали к ней в постель, чтобы она почитала им, и доверчиво прижимались к ней.
Она нерешительно открыла дверь, совсем чуть-чуть, на дюйм, и обнаружила там его. Он не наклонился, не шептал. Просто сказал спокойным тоном:
– Можно мне зайти?
Страх подступил к ее горлу.
– Что-нибудь случилось с детьми? Кто-то заболел?
– Нет. Мне надо поговорить с вами. Можно?
Слишком изумленная, чтобы отказать ему, Мэри открыла дверь. Ведь это же Далбитти. Когда-то он спас Лидди и Неда от нищеты, перестроил этот дом. Когда Пертви был найден мертвым из-за внезапного инсульта, Далбитти все устроил: отправил на следующий день Мэри в отель в сопровождении сестры Альфонса Джорджа; перевез из Франции тело Пертви, расплатился с его долгами, продал его картины и мебель и отдал ей деньги, на которые она теперь жила спокойно и скромно. Мэри видела Далбитти очень редко: на крестинах, а в последний раз в Лондоне перед Летней выставкой.
Его жена Роуз обычно жила в Шотландии, но в тот раз сопровождала его. Она была такая же высокая, как он, стройная, с глубоко посаженными глазами, в изысканном зелено-лиловом платье из твида и красивой шляпке с павлиньими перьями. Она сказала Мэри, что не любит шумный, пугающий Лондон. А платье заказала для нее мама, и оно неудобное. Ей хотелось поскорее вернуться домой, к ее лошадям.
– Я охотно верю, – вежливо отозвалась Мэри, поглядывая через плечо на Пертви и опасаясь, как бы он не сказал чего-нибудь неудачного супруге президента. – Далбитти очень рад, что вы наконец-то в Лондоне вместе с ним и он может куда-то с вами пойти.
– Ах, – возразило это странное создание. – Я так не думаю. Я тут ужасно несчастна. – На ее глазах появились слезы, и она смахнула их. – Мне хочется скорее вернуться домой.
Она была совсем юная – но Мэри с Лидди тоже были юными. Она была красивая и высокая, они с Далбитти были из шотландских семей.
Но Мэри ясно видела, что она совершенно не подходила Далбитти. Они совсем не разговаривали друг с другом, только в конце приема Далбитти спросил у нее, готова ли она уйти.
– Господи, конечно. Поезд уходит рано утром. Нам надо еще собраться в дорогу.
– Нет, он не испытывает к ней неприязнь, – шепнула потом Лидди. – Может, так было бы и лучше. Но она из таких женщин, которым противопоказано замужество. Ой, не так, как ты, Мэри, не делай загадочное лицо. Ты способна любить так же сильно, как и я.
И вот Далбитти стоял в дверях со свечой в руке. На нем был роскошнейший халат из темно-лилового бархата, расшитый золотыми и серебряными птицами.
– Почему вы здесь? – спросил он. Она засмеялась.
– Вы отказываетесь от ужина, а в полночь приходите ко мне в комнату, одетый как… как султан, навещающий свой гарем, и задаете мне этот вопрос?
Он увидел за ее спиной книгу арабских сказок и улыбнулся.
– Простите меня. Но я хотел спросить, почему вы оказались в Соловьином Доме?
– Опять же, я могла бы задать вам тот же самый вопрос, и у меня больше причин на это.
– Я думал, что вы останетесь в Париже после смерти Пертви. Тогда вы сказали мне об этом.
– Я обнаружила, что не могу там остаться.
– Если бы я знал, я бы помог вам устроиться.
– Спасибо, но я с радостью делаю это сама. Не беспокойтесь.
– Я обещал вашему брату, что позабочусь о вас, – сказал он.
– А я с удовольствием устраиваю мои дела так, как мне нравится. – Она подняла на него глаза: – Спасибо вам за ваше доброе отношение к нему.
– Я очень любил его. И вы знаете это. Он и Нед заменили мне семью, когда я приехал из Шотландии в Лондон, не зная никого. Мы обещали помогать друг другу, мы трое, и помогали. Где вы теперь живете?
