– Или, если хочешь, поезжай к ней в Лондон. Как хочешь. Только говори мне об этом.
Би не поднимала головы.
– Папа сказал мне, что ты огорчишься и рассердишься. Он сказал, чтобы я ничего тебе не говорила.
Джульет сжала губы и помолчала, пытаясь не сказать что-то лишнее.
– Правда?
– Он – он думал, что так будет лучше. Он сказал, что мне всего четырнадцать лет и что я должна не торопиться и проверить свои чувства. Но я всегда буду такой. Я не могу сказать, что я ненавижу мальчишек. Они мне нравятся. Просто мне никогда не хотелось поцеловать кого-то из них.
Джульет снова пыталась сделать медленный выдох и обнаружила, что не могла.
– Хорошо, что ты понимаешь это, – ответила она как можно осторожнее. – Папа ошибся. Я не расстроилась. Вернее, я расстроилась из-за того, что ничего не знала и не понимала. – Помолчав, она добавила: – Я горжусь тобой, Би. Ты хочешь, чтобы я произнесла речь? Сказала что-нибудь официальное?
– Мам – о господи, ма, пожалуйста, не надо.
– Я так и думала. – Джульет остановилась и повернулась лицом к дочери. – Послушай меня. Я должна была догадаться сама. В начале лета я чувствовала, что теряю тебя. Я должна была что-то придумать и изменить ситуацию. Помочь тебе, чтобы ты не так страдала.
– Ты это делала, – сказала Би.
– Но я должна была спросить себя, в чем же дело? Почему тебя обижают? Что ты натворила?
Би смотрела на стаю птиц, летевшую на юг в сторону их дома, черные полоски на пушистом сером небе.
– Но я, вообще-то, ничего не делала. Просто мы с Фин поняли, что любим друг друга, и один раз поцеловались. Но потом об этом узнали все и начали присылать те сообщения. Мы никогда ничего не говорили в классе. Правда, они и до этого придирались ко мне. А тут у них как будто появилась еще одна палка, которой меня можно бить. А мы с Фин спорили, я была уверена в моих чувствах, а она нет; ей нравился мальчик Фрэнк, а я знала, что мне не нравятся мальчики, и это вообще… понимаешь… Честно говоря, я не очень переживала из-за того, что было со мной. – В голосе Би звучало уныние. – Просто мне было невыносимо тяжело, что вы с папой ненавидите друг друга и что одноклассники отобрали у меня рюкзак и пинали его, и я себя чувствовала последним дерьмом…
– Ох, Би.
– Потом я узнала про Тесс, а потом появилась эта идея переехать сюда, и, знаешь, я подумала, что так будет лучше. Но потом мы приехали сюда, и у меня началась паника. Я была уверена, что мы сделали ошибку. Ты всегда стараешься сделать как лучше, но я иногда не доверяю тебе. Потому что иногда лучше не становится.
На севере небо прояснилось. Джульет смотрела на голубое пятно среди облаков.
– Я и сама пока не уверена, правильно ли мы поступили, перебравшись сюда. Но надеюсь, что я не ошиблась и что мы все будем счастливы. – Она подняла воротник куртки и сделала то же самое на джинсовой курточке дочери. – Я не всегда правильно понимаю ситуацию. Но я стараюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо. Защитить тебя. – Она нежно поцеловала Би в лоб. – Расскажи мне о Фин, какая она.
Би потянула за застегнутую пуговицу.
– Ну, у нее крутая прическа – короткие густые каштановые волосы, и летом она покрасилась в розовый цвет. Я видела фотки. Ма, ей очень нравится Кейт Буш. Ты знаешь ее?
– Э-э… да.
– О’кей, ну, перед каникулами она подарила мне майку с ее портретом. Фин говорит, что она великая и что таких, как она, у нас еще не было.
– Мне нравится твоя подружка.
– Да, ма, она правда классная. И умная, и интересная. И знаешь, она не поверхностная, а смотрит вглубь. Она любит драконов. Любит их. И ей нравится, когда я рассказываю ей про кукольный домик и про историю. Все остальные девчонки в школе – ничтожества по сравнению с ней. Они повторяют то, что говорят их парни или другие подруги. Но кому какое дело?
– Кому какое дело?
– Так ты не сердишься.
Джульет решила, что она никогда не станет упрекать Мэтта в том, что он сказал Би. Что она будет делать все, чтобы дети любили их отца. Но что когда-нибудь он все-таки заплатит за то горе, которое он причинил этой милой, трепетной, страстной и застенчивой девочке. Я пылаю от ярости, думала она, глядя на Би.
– Нет, не сержусь. – Она осторожно проверяла свои чувства, как трогают больной зуб. – Я не думаю, что на это надо сердиться. – Она сжала тонкие плечи дочки. – Пойми меня правильно. Понять себя и потом действительно громко сказать «Я вот не такая, как все» очень непросто. Но когда я услышала, как ты это сказала, и зная тебя… – Она замолчала, потому что внезапно ее сердце настолько переполнилось любовью, что она даже не могла говорить. Ей вспомнились маленькие ножки Би в младенчестве, совсем не пухлые, и ее первая царапина на коленке, кровоточащая полоска на коже, ее история о девочке-трубочисте, которая получила в школе Золотую Звезду… или как до восьми или девяти лет она держала кого-нибудь за руку на перемене, как она редко плакала, даже тогда, с коленкой, только побледнела и морщилась; как она любила фрукты и не терпела вареные овощи, как любила тихонько сидеть, подвернув под себя ноги… Все эти вещи, которые были с ней, влияли на нее… Джульет подыскивала слова, чтобы передать свою любовь. Ей хотелось крепко, до боли сжать Би в своих объятиях. У нее защемило сердце. – Я только хочу сказать, что ты – часть меня. Очень важная часть, но это ничего не меняет. Я горжусь тобой и счастлива, что ты хорошо себя знаешь. Я внятно тебе объяснила то, что чувствую? – Она покачала головой и улыбнулась сквозь навернувшиеся на глаза слезы: – А то я безнадежная.
– Нет, неправда, мам. Ты хорошая.
– Ну и ладно. Да, я люблю тебя, доченька. Мне нравится то, что ты рассказала про Фин. Давай пригласим ее к нам.
– Да, мам, о да, пожалуйста. – У Би сияли глаза. Она взяла Джульет за руку, и они пошла назад к деревне, к мосту, за которым мимо лавки Фредерика проходила единственная дорога с твердым покрытием. – Я чувствую такое облегчение. А то папа сказал, что ты рассердишься.
– Папа иногда ошибается, доченька. Я очень рада. Ты всегда меня радуешь.
* * *
– Би часто бывает у вас? – спросила Джульет, когда дочка поднялась наверх к Джорджу.
Фредерик разбирал в своем кабинете ящик со старыми документами; очки сидели у него на кончике носа. Он махнул рукой на старый стул красного дерева, и Джульет с радостью села, давая отдых уставшим ногам. Она огляделась по сторонам, посмотрела на накопившиеся за десятки лет деловые бумаги, на открытки, приколотые к пробковому щиту на стене.
– Почти каждый день после школы. Она делает тут домашние задания. Джордж кормит ее.
Джульет сняла куртку.
– Я поняла, что ничего не знаю о моей дочке. Она сказала, что обедает в школе и сразу едет на велосипеде домой.
Фредерик ответил ей своим спокойным, ровным голосом:
