– Ну не знаю, – медленно ответила Луна. – А ты уверен, что тебе нужен сосед?
– Мне не нужен сосед.
– А ты уверен…
– Да! – перебил Джо. – Уверен.
Луна прикусила губу.
– Но у меня жуткое рабочее расписание. Я иногда возвращаюсь в три или даже в четыре утра.
– Я знаю. Ничего страшного.
– И я храплю.
– Я знаю, – улыбнулся Джо. – Я тоже.
– Но…
– Но что? – спросил Джо.
И Луна замолчала. Что, если она разорвет контракт, переедет сюда, а потом Джо решит, что ему нужен кто-то еще? Что, если он решит вернуться в Нью-Йорк? Жить одной было проще и безопаснее. Она знает, где что лежит, что нужно купить. Самостоятельная жизнь была днем. Джо был ночью. Джо был сексом и выпивкой, клубами, постоянным движением по барам, бриллиантовым блеском бутылок, подсвеченных, как девицы в водевиле. Днем Луна поливала свои растения, иногда что-то готовила, смотрела свой крошечный телевизор, зашивала дырки в одежде длинной иглой с черной ниткой мелкими, аккуратными стежками, как ее научила мать.
День и ночь вместе, в одном доме. Сейчас, здесь и в этот момент Луне захотелось этого так сильно, что эта жажда напугала ее саму.
Луна улыбнулась.
– Ну что ж, сосед, – сказала она. – Пойди принеси нам еще по стаканчику.
Джо наклонился поцеловать ее, слишком быстро поднялся и покачнулся, или, может, это у самой Луны закружилась голова, и небо с балконом сдвинулись с места, и огни города, и море, и горизонт, и перила, и высокий Джо, его вытянутые для баланса руки, а потом он исчез, открыл стеклянные двери и пропал внутри.
Занимался рассвет, и Луна подумала, как он будет выглядеть отсюда, этот первый розовый луч, скользящий по океану и разгорающийся яростным огнем, а затем прекрасное солнце. Ее садику будет замечательно на этом балконе, он намного больше, чем ее собственный. Они с Джо будут есть свежие помидоры, базилик и укроп. Она каждый день будет ставить будильник, чтобы наблюдать рассвет.
Изнутри послышались шаги Джо по кухонному полу, звон доставаемых стаканов, хлопанье дверцей холодильника, звяканье кубиков льда, а затем громкий шмяк, словно что-то тяжелое и мягкое упало или было брошено на пол.
Луна отвернулась от вида.
– Джо? – крикнула она. – Джо? Ты в порядке?
Ответа не было, из кухни не доносилось ни звука, и она встала и пошла внутрь, но ее глаза не успели привыкнуть к темноте, и ей было ничего не видно.
Джо лежал в кухне на полу, руки вдоль тела, ноги раскинуты буквой V, как будто он пытался нарисовать снежного ангела, но заснул в процессе. Он приоткрыл глаза, устало улыбнулся и поманил ее присоединиться к нему на полу, а потом почти сразу же захрапел.
Луна сходила в гостиную, где отыскала на диване подушку и покрывало, вернулась, наклонилась, подсунула подушку под голову Джо. Потом свернулась возле него, положив голову ему на грудь, и укрыла их обоих покрывалом. Убаюканная его ритмичным дыханием и твердой подушкой его груди, она почти задремала, но ей было жестко и холодно на мраморном полу, и она вспомнила, что ей сегодня нужно на работу пораньше, чтобы проверить, что есть в наличии, а она так и не спала с прошлой ночи.
Луна подняла голову и поцеловала Джо в губы. Она подумала было разбудить его, чтобы попрощаться, но нет, он устал, пусть спит, и она поднялась, оправила юбку, взяла сумочку. Она спустилась в лифте на Коллинз-авеню и тут наконец увидела первые лучи солнца, свет, который с каждым мигом становился все ярче, заливая улицу и дома вокруг нее розовым и желтым. Луну всегда восхищала эта красота, ежедневно доступная всем и каждому вместе с простым рассветом.
Глава 10
Три дня спустя Луна стояла за барной стойкой, нанизывая коктейльные вишни на разноцветные пластмассовые шпажки. Было четыре часа дня, до открытия оставался еще час. Она увидела, как в дверь заходят двое. Они были в штатском и без значков, но даже в джинсах и с татуировкой на всю руку у того, что пониже, выглядели как полицейские.
Начальник Луны, Родриго, сидел за столом у двери, занимаясь расписанием на неделю.
– Чем могу помочь, джентльмены? – спросил он.
Рот того, что повыше, задвигался, и она скорее прочла по губам, чем услышала: Луна Эрнандес. Родриго повернулся, и все трое уставились на нее через пространство зала, накрытые пустые столы, блестящие приборы, готовые к вечеру.
Родриго нервно покосился на черный занавес, скрывающий проход в кухню. Мишель, Дима, Пабло, Тикки, Хорхе – кто из них был нелегалом? Родриго не знал этого; он никогда не спрашивал документов – зарплатой были чаевые. Но они никогда не платили налогов, и еще Луна с содроганием вспомнила, что у нее в сумочке, во внутреннем застегнутом кармашке, лежит недокуренный косяк.
– Луна, – позвал Родриго. – Тут с тобой хотят поговорить.
Полицейские сели за пустой столик, черно-хромированные стулья заскрипели под их властными телами. Луна скользнула на стул, скрестив на груди руки. Она вспомнила, как шесть лет назад ходила в участок Майами-Бич, когда пропала Марианна. «У вашей сестры были татуировки? Родимые пятна?» Тот полицейский был старым, бледным, с седыми, собранными в хвостик волосами, и она еще подумала, как он не похож на ее представление о полицейском. Но эти двое, с бычьими шеями и поджатыми губами, выглядели точно так, как и положено.
Луна заметила, что Родриго исчез за занавеской. Сейчас он прикажет им всем уходить – посудомойщикам, поварам, официантам. А кто будет работать на кухне?
– Я – детектив Кастеллано, – представился низкий. – Это – детектив Генри. Мы хотели бы поговорить с вами о Джо Скиннере.
– Ладно, – сказала Луна и замолчала в ожидании. Это было совсем не то, о чем она подумала.
– Вы его знаете? – продолжал Кастеллано.
– Мы с ним встречаемся.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Несколько дней назад. – Луна не стала рассказывать о звонках, оставшихся без ответа.
Может, Джо был занят на работе, своей загадочной и сложной работе, полной встреч и презентаций, капризных клиентов, интересных предложений. А может, он пожалел, что предложил ей переехать к нему. Так поступают мужчины: вперед и назад, и вперед, и снова назад, танец близости, и может, она вообще больше никогда его не увидит, хотя ей так не казалось. Она была готова поспорить, даже поставить деньги на кон, что Джо сегодня вечером придет сюда, сняв свой галстук, и она кивнет, улыбнется, нальет ему джин-тоник и дождется конца своей смены.
– Сколько дней? – поднял брови Генри. Он смотрел на нее, не отрываясь. Добрый полицейский, злой полицейский, поняла Луна. Так вот, как это бывает.
– Кажется, три. Да, три.
– Вы не видели его, потому что он умер. Джо Скиннер умер три дня назад. – Кастеллано пытался быть мягким, но слова прозвучали, как удары молота.
