Нони посмотрела на меня расширенными глазами и слегка помотала головой. «Нет, Фиона, не надо возражать, не теперь».
– Конечно, Сандрин, – радостно ответила я. – Как скажешь.
Порхание, метание, рябит, костлявая, зубастая, резкая, ломкая.
Сандрин пробыла с нами еще несколько неловких минут, во время которых Нони говорила ей комплименты о еде, вине и милых официантах. Потом возле нас возник Эйс.
– Фиона Скиннер, как же ты поживаешь? – воскликнул он, наклоняясь, чтобы чмокнуть меня в щеку. – Потрясающе выглядишь. – Эйс сделал вид, что оглядывает меня с головы до ног, и это было не лестно, а оценивающе, как будто смотрят на доску, прикидывая, годится ли она для забора. Прочна ли? Надо ли будет красить ее в два слоя или же в три?
У Эйса были дорогие ботинки и впечатляющие бицепсы, накачанные во время занятий с персональным тренером, но его смех был все таким же резким и лающим, как тогда, на пруду. Для меня он навсегда останется тем маленьким мальчиком: не обязательно действующим из плохих побуждений, но слишком слабым и беспечным, чтобы действовать из хороших. Сейчас Эйс работал в музыкальной индустрии – не в творческой, а в чем-то типа маркетинга, – но это тем не менее придавало ему определенный артистический налет на фоне остальных друзей Джо, адвокатов и финансистов. Как я узнала позже, он не торговал наркотиками, все было не так просто. Он был тем парнем, который знает, где можно достать почти что угодно. Его приглашали на вечеринки не потому, что он всем нравился, а потому, что он был гламурным и полезным. Никто не был готов поступиться ради наркотиков своими волосами, зубами или сном, но иногда, в определенные моменты, их хотелось, а никто не собирался ходить по сомнительным улицам или садиться в сомнительные такси, чтобы встречаться с сомнительным незнакомцем в темной аллее. И тут возникал Эйс.
– Спасибо, что пришел, – осторожно сказала я.
Эйс схватил мою руку и держал ее, хоть я и пыталась ее вырвать.
– Ты же знаешь, как я люблю вашу семью. Я слышал, ты написала стихи для счастливой пары, – улыбнулся он. – Ты молодец, Фиона. – Отпустив мою руку, он потрепал меня по щеке, словно пуделя.
Наступила тишина. Эйс и Сандрин молча стояли друг возле друга, и до меня вдруг дошло, что они могут быть незнакомы.
– Джо с Эйсом дружили еще на пруду, – пояснила я.
– Ой, да я же сто лет знаю Эйса, – ответила Сандрин, всплеснув рукой. – Я знаю всех друзей Джо. А что за пруд? – сделав паузу, спросила она.
– Пруд? – переспросила я. – Джо не рассказывал тебе про пруд?
– Не-ет, – протянула Сандрин. – Что-то, о чем я должна знать?
– Отнюдь, – небрежно ответил Эйс. – И знать нечего про этот пруд.
Я было открыла рот, чтобы возразить, объяснить, сколько пруд значил для нас для всех, когда мы росли, как время, проведенное там, стало определяющим для дружбы Джо и Эйса, но прежде чем я успела сказать хоть слово, высокая и узкая, как аист, женщина подошла поздороваться с Сандрин.
– Только посмотрите на нее! – громко заявила она, а Эйс в это время увидел какого-то знакомого в другом конце зала, и мы с Нони снова остались вдвоем.
Как я бы сейчас хотела, чтобы тогда я лучше смогла оценить динамику этого эпизода. Нони, Сандрин, Эйс и я, все стоящие возле этого гигантского, великолепного окна, за которым наступает ночь, и вид погружается в тень и отблески. Я никогда раньше не видела Сандрин и Эйса вместе, хотя должна была знать, что они уже встречались. Возможно, они встречались много раз.
Номер 23 пытался поймать мой взгляд с другого конца зала. Я упорно игнорировала его. Что я могла написать о нем? Сам секс развивался согласно общей установке: поцелуй, другой, коснуться, погладить, одежду долой, тело к телу, проникновение, скольжение. Милый, привычный, ничем не примечательный секс. Бледный лунный свет, освещающий простыни после. Городской ветерок, отдаленный уличный шум, проникающий в комнату, как дым. Именно тогда я в первый раз рассмотрела его по-настоящему. Веснушки покрывали все его тело, руки, ноги и плечи. В выемке спины, там, где кожа была гладкой и безволосой, гнездилось целое созвездие веснушек. Я провела по ним пальцем. Да, именно это я и написала в ПоследнийРомантик. com: Номер 23, веснушки в спинной выемке, расположенные практически в форме созвездия Андромеды.
* * *
Что я могу сказать о блоге? Он начался как вполне невинный проект – продукт моего здорового либидо и внезапно обретенной сексуальной привлекательности, которая стала сюрпризом для всех и больше всего для меня самой. Так случилось, что я похудела. Мне было двадцать четыре, я только что переехала в Нью-Йорк, у меня даже медицинской страховки еще не было, и я начала бегать. У меня не было никакого плана, никаких Двенадцати Шагов к Новой Тебе. Бег – это просто была бесплатная возможность физической активности за пределами тесной квартирки, которую я делила с подругами по учебе, находящимися в тех же стесненных обстоятельствах. Кроме спорта, у меня был очень жесткий бюджет, в который вмещалось только два ежедневных приема пищи. Или один, но с выпивкой. Эта комбинация привела к изначальной потере веса – что-то типа десяти килограммов за пару месяцев, – и тогда я уже подсела. Выдающиеся скулы, талия и задница. Это было здорово, словно наблюдать за собой в кривое зеркало и смотреть, какие формы ты можешь принять.
Вместе с новым телом я обрела определенного рода силу. Когда я проходила мимо, мужчины сворачивали на меня головы, словно мячик в пинг-понге – туда-сюда. Стало гораздо легче поймать такси, получить в ресторане хороший столик, ну и выпивка, много выпивки, которую мне присылали доброжелатели, как правило, мужчины значительно старше меня. Сначала мне было от этого неуютно. Я этому не верила. Я не верила мужчинам. Я спросила у Рене: «Что ты делаешь в таких случаях?» Это было до встречи с Джонатаном, и я была убеждена, что моя старшая сестра выше базовых потребностей в сексе и восхищении.
– Не обращаю внимания, – ответила Рене. – Никогда не встречаюсь глазами и не пользуюсь косметикой. И у меня в сумке всегда лежит газовый баллончик.
Но у нас с Рене были разные взгляды. Мне не хотелось думать о риске быть изнасилованной. Я знала, что надо быть осторожной; урок человека в машине не прошел мимо. Но теперь мне хотелось мартини на халяву. И немножко развлечься.
И я развлекалась. Это было воплощение великой фантазии перевоплощения каждой пухлой девочки-подростка, которую не замечали, принимали как данность и не отвечали взаимностью многочисленные предметы ее юношеских симпатий. За следующий год я пококетничала и переспала с мужчинами всех типажей, которых вожделела в старших классах и в колледже, – хулиганы, короли школьных балов, плохие парни, президенты класса, спортсмены, – и перешла к другим. Я встречалась с ними по паре недель с каждым, то тут, то там – и переходила на других, но в настоящих отношениях была лишь однажды: с Эли, высоким серьезным практикантом издательства, который сломал ногу, упав с велосипеда, и ему на двенадцать недель наложили гипс. Все это время я покупала ему продукты и туалетную бумагу. Держала его гипс за занавеской, чтобы тот не намок, когда он принимает душ. Его беспомощность и слабость каким-то образом вынуждали меня оставаться с ним, да еще, ко всему прочему, его загипсованная нога и натяжные блоки, установленные над кроватью, делали секс акробатически интересным. Но как только Эли смог снова ходить, закончив курс физиотерапии, я тут же с ним рассталась. Эли плакал.
