– Нони не должна об этом узнать, – сказала Рене, и в ее голосе было то отчаяние прошлых лет, которого Кэролайн не слышала уже давно. – Я собиралась сегодня встретиться с несколькими людьми из колледжа, но у меня экзамены. Я должна готовиться к сдаче на квалификацию.
– Рене, я помогу, – сказала Кэролайн и вспомнила, как дралась во сне с деревом. Она думала, что дерево – это Нони, но, возможно, это был Джо. Не важно, какие неприятности происходили вокруг него, он всегда был тем же самым – невозмутимым, упрямым, безразличным ко всему: земле, небу и дождю, питающим его каждый день.
Кэролайн и Рене проговорили примерно час, обсудив все, что им известно и что они могут благоразумно утаить от Нони. Они вчерне набросали план: Рене пойдет на встречу, выяснит, насколько серьезна ситуация с исключением из колледжа Джо, и попытается убедить руководство воздержаться от этого. Потом они с Кэролайн вместе что-нибудь придумают. Почему Джо больше не в команде? Травма была наиболее убедительным объяснением – в прошлом году у него уже была трещина в колене, и тренер Марти всегда беспокоился за его левую ногу. Они защитят Нони. Они всегда это делали.
Кэролайн выключила телефон. Продолжая сидеть на траве, она вдруг поняла, что у нее ломит поясницу и болят ноги. Она чувствовала… что именно? Внутреннее неудобство, нарастающий дискомфорт. Она вдруг заметила, как в воздухе гудят насекомые, и как перед ее глазами медленно пролетают облачка цветочной пыльцы, и как пышно и ярко зеленеют трава и листья, и даже облака над головой показались ей какими-то слишком южными. В Бексли никогда не было такого шиповника, как тут. Пышного. Надрывного.
Кэролайн снова попыталась встать и опять не смогла из-за внутреннего дискомфорта. Она подумала, услышит ли ее Натан. Нет. Он был в доме со своими лягушками. Кажется, как раз наступило время их кормить.
И тут она увидала темную лужу на траве и на своих ногах. Крови было явно больше, чем от разбитой коленки.
Используя гамак в качестве шаткой опоры, она встала и тут же ощутила, как у нее по ногам хлынула жидкость, и почувствовала резкую, скручивающую боль. «Нет, – подумала она. – Нет. Слишком рано. Срок был только тридцать четыре недели».
– Натан! – закричала Кэролайн, складываясь пополам.
* * *
– Вот так Луис родился в тот день, когда Джо выгнали из бейсбольной команды, – сказала мне Кэролайн. – Рене придумала историю про травму колена. Рене разобралась с колледжем.
Мы сидели на вершине лестницы. Все это время я возила ногтем по шероховатостям перил, ковыряя дорожку в толстом слое белой краски, и вдруг остановилась.
– Но как же это все может случиться снова? – спросила я.
– Ну, потому что Джо слишком много пьет. Кокаин, а может, и другие наркотики. Недавно у него было что-то вроде сердечного приступа. Рене волнуется, что он подвергает себя риску, но он, конечно, все отрицает. Она думает, что Джо нужно вмешательство. И она хочет, чтобы мы сделали это все вместе, втроем. – Кэролайн помолчала. – Я думаю, ему просто нужно повзрослеть. Для начала ему нужен свой врач. Почему Рене продолжает этим заниматься?
– Джо не употребляет кокаин, – сказала я.
– Да он годами это делает, – ответила Кэролайн. – Ты что, не замечала?
Я покачала головой. Но вообще-то… Что я видела? Джо постоянно бегает в ванну, шутки насчет слишком много кофе, сопливый нос и красные глаза. Нервозность, возбужденность. В колледже все всегда курили траву, сладковато-душный запах исходил от его волос и одежды. На прошлое Рождество у Нони Джо не выпускал из рук стакан джина с тоником, и высосанные ломтики лимона валялись на каждом столе, на каждой полке.
– Это Эйс достает ему наркотики, – сказала Кэролайн. – Так говорит Рене.
В последние пару лет Джо с Эйсом снова стали дружить. Во время учебы они разбежались, но теперь оба жили в Нью-Йорке, и оба много работали в своих офисах в высоких башнях. В рассказах Джо Эйс представал совсем другим, чем тогда, в наши летние дни на пруду. Больше не агрессивный и не потерянный, не пытающийся никого впечатлить своей бравадой и рискованными штуками. Я верила брату.
Но в этот последний час с Кэролайн передо мной разверзлась пропасть. Джо, Кэролайн и Рене стояли по одну ее сторону, а я, самая младшая, ребенок, – по другую.
Из спальни раздался всплеск кошачьего писка, и мы с Кэролайн обернулись на дверь.
– Надо разобраться с кошкой, – сказала Кэролайн.
– Ладно, я подожду тут, – ответила я, не глядя на нее.
Кэролайн вздохнула, прикрыла глаза и тут же снова их распахнула.
– Знаю! У меня есть немного оксикодона, – сказала она.
Я подняла брови.
– Постоянная боль в спине, – пояснила Кэролайн. – Сама попробуй выносить двух младенцев до тридцати девяти недель. Пойдем найдем банку туны.
Мы с Кэролайн вышли из дому и доехали до главной улицы Хэмдена в поисках кошачьей еды. В тесном, пыльном углу магазинчика мы отыскали две банки консервов тунца. Кэролайн купила еще пачку «Мальборо».
В машине она закурила.
– Не знала, что ты куришь, – сказала я.
– Со старших классов, – ответила Кэролайн. – Я все еще думаю об этом. В последнее время я много об этом думаю. Только Натану не говори. А то он со мной разведется. Слишком уж неженственно. – Кэролайн глубоко затянулась и выпустила в окно длинную, мощную струю дыма. – О!.. – И она закрыла глаза.
С закрытыми глазами и запрокинутой головой моя сестра выглядела иначе. «Побежденная, – подумала я. – Покинутая, потерянная, заблудшая». Она сдалась затяжке никотина, проблеме с кошкой, стрессу от нового дома. Кэролайн всегда была такой бодрой и уверенной, так надежно обладающей главными жизненными ценностями – дом, дети, любовь, – что ее хорошее настроение казалось мне некоей данностью. Что за причины у Кэролайн терзаться сомнениями, проводить хотя бы одну ночь, глядя в темноту потолка? Но, конечно, и у нее были свои пределы. У всех нас были.
Я подумала о работе Джо в «Морган капитал»: роскошный офис, вечеринки на яхте и бонусы. И Сандрин. Годовое ухаживание, завершившееся обручальным кольцом с солитером размером с желудь, торчащим у нее на пальце и, казалось, поглощавшим весь свет в помещении. На той неделе босс Джо, Кайл Морган, устраивал вечеринку по поводу их помолвки. Была приглашена сотня гостей, нанят джазовый квартет, официанты и кейтеринг, бармены и флористы, все в бело-зелено-розовой цветовой гамме. Это было почти такое же пафосное событие, как сама свадьба. Так хотела Сандрин. Сандрин с ее хвостиком, с бледно-розовыми ногтями. На том завтраке месяц назад она рассеянно крутила на пальце бриллиант. С каждым его поворотом я думала, каково это, играть с таким красивым кольцом, осознавать его значение и обладать им во всей полноте.
– Думаю, нам нечего беспокоиться о Джо, – сказала я Кэролайн. – Я не большой фанат Сандрин, но он ее любит. Он женится! У него трудная работа, но это то, чем он занимается. И у него полно друзей. Рене преувеличивает. Может, он и курит траву или выпивает лишнего по выходным, но что вы хотите?.. Он столько работает. У всех нас есть свои слабости.
