— Вступается? — хмуро переспросил Рашен.
— Вы не умеете работать в Сети, адмирал. Там масса конференций, в которые нужно только заглянуть, и все станет ясно. Ну и вы отлично подыграли. Сесть на Землю — просто гениальный ход. Я читал последние сводки, прежде чем выбраться к вам. Семьдесят процентов голосов за то, что вы ни в чем не виноваты. Люди напуганы чужой угрозой, и вы их единственный защитник. Через неделю-другую спокойно явитесь в Париж и взойдете на престол, а головы Директоров вам поднесут на серебряном блюде… Кстати о чужой угрозе. Не сочтите меня недоверчивым, это что — правда?
— Насчет собственно угрозы мы ждем уточненных данных. Но то, что чужие ходят по Солнечной, как по собственной квартире — факт. Я напоролся на их корабль по пути сюда. Пришлось его сжечь, иначе мы бы столкнулись.
Ллойд озадаченно помотал головой.
— М-да, ситуация, — пробормотал он. — Ну ладно, раз один сожгли, значит, и остальные побьете. Главное другое. Главное сейчас на Земле. Постарайтесь уяснить, адмирал. Перед нашей планетой не стоит проблема воспроизводства населения. Вас заставили воевать, чтобы эта проблема была решена. А ее не было. На самом деле была проблема власти. То, что в Париже редкая женщина может родить, а в Торонто каждая вторая может, и это никого не удивляет — штучки Директоров. Машина пропаганды. И вообще Париж не показатель. Да и Торонто, честно говоря, тоже. У нас в любом случае людей — завались. Дееспособных, здоровых, умеющих и любящих обрабатывать землю, потенциально очень неплохих колонистов. Им просто нужно дать технику — и вперед. И у нас снова появятся бескрайние хлебные поля.
— И эта информация была засекречена ЦРУ?
— Хуже того, адмирал…
— Зовите меня Алекс. Или, если хотите, Oleg. Вы же, наверное говорите по-русски лучше меня.
— Хорошо… Алекс. Так вот, эта информация секретится даже сейчас. Мне разрешили здесь работать, потому что информация нужна. Но она не выходит из Смитсоновского института. Как раньше не выходила из Лэнгли. А я, к сожалению, один такой специалист, который может прожить в России год и не лажануться. Заслать бы сюда полноценную этнографическую партию — так ведь съедят. Ох до чего тут не любят чужаков… Самое обидное, что мутантам религия запрещает убивать мутантов, а всех остальных — пожалуйста, дело вполне богоугодное.
— Как вас-то не съели, доктор? Ну я понимаю, грим, шкуры, все такое…
— Главное — имидж. В зоне Вэлл Дэй, я уже говорил, — бродячий охотник. Тихий симпатичный парень. А здесь, в Москве, работаю под крутого: вездеход у меня, оружие… Изображаю эмиссара некой злобной группировки, которая придет и всех завалит, если живым не вернусь. Наврал с три короба — ничего, сошло. Единственный, кто меня почти расколол, — здешний патриарх. Но ему самому интересно, что я за тип. Неизвестно еще, кто из нас кого исследует, я его или он меня.
— Сколько всего может быть людей в России? — спросил Рашен. — Я имею в виду не мутантов или, скажем так, не совсем мутантов?
— Тысяч четыреста только в районе Вэлл Дэй. В целом по стране миллиона два.
— Это увеличивает известное на сегодня поголовье русских вчетверо, — сообщил Рашен хмуро.
— А впятеро не хотите?
— Да плевать. Так, а сколько по всей планете, вы не прикидывали?
— Миллионов двести, — с легкой улыбкой сказал Ллойд.
— Вы шутите? — спросил Рашен.
— Нисколько.
— Двести миллионов живут сами по себе; без ведома Директоров?
— И вне их контроля, адмирал… То есть Алекс.
— Я сейчас с ума сойду, — сказал Рашен. — Это ведь столько же, сколько всего народу на Земле, по официальным данным…
— Реально — больше. Акционеров от силы сто пятьдесят миллионов, Алекс. А все остальные, заметьте, не только свободные люди, но еще и не акционеры. Если их существование признать, так придется всех взять в долю. А чем обеспечить новые паи, если и старые-то обесценились уже почти до нуля? Привет народному капитализму. Привет Директорам. Привет монополиям. Здравствуй, демократическая республика.
— И что же будет? — тупо спросил Рашен.
— Какая разница? Для начала будет… Да хоть феодальная раздробленность. Главное — мы можем взять хороший старт. У нас есть для этого люди. Нам такие огромные инкубаторы понадобятся… У нас столько здоровых яйцеклеток, что дай только Бог управиться их все оплодотворить. И дай Бог… Вот привязалось выражение! Да, не исключено, что Бог нам тоже понадобится. Здешние ребята без него никуда. Конечно, я не имею в виду этих несчастных, которые шаманят в Москве.
Открылась дверь и вошел Эссекс с подносом, уставленным посудой.
— Извините, — сказал он, — задержался. Но там, в городе, такое… Все наши сейчас в рубке. Не хотите посмотреть, доктор? Можно вывести оптику сюда. Это же по вашей части.
— Поклоны бьют перед статуей? — спросил Ллойд.
— Да как бы лбы не разбили! — ответил Эссекс.
* * *
В ходовой рубке было не продыхнуть от народа. Эндрю легко подхватил Иву и усадил к себе на плечи, чтобы ей было лучше видно. Впереди, на обзорном экране, людская масса текла по руслу высохшей реки к подножию гигантской статуи. А от огромной черной церкви без куполов к берегу спускалось факельное шествие.
Непомерных размеров статуя глядела прямо в экран, на собравшихся в рубке астронавтов. Злое некрасивое лицо с маленькими глазками и закрученными усами поражало мастерски переданной скульптором маниакальной жаждой власти. Единственная рука гиганта сжимала архаичного вида штурвал. Ногами чудовище попирало крошечный морской кораблик.
— Силен, гад, — сказал Фокс. — Похоже, это их местный бог. Во, гляди, опять кланяются!
Люди у подножия статуи, а их собралось уже тысяч пять, начали синхронно отбивать поклоны. Руководила церемонией тщедушная фигурка в долгополом черном одеянии, стоящая в окружении факельщиков на берегу мертвой реки. Мановением руки она заставляла паломников сгибаться и разгибаться. По ее же сигналу над толпой раздавался то и дело нечленораздельный гул.
— Впервые вижу столько идиотов, собравшихся в одном месте! — провозгласил Фокс. — Но каков этот идол, а? Слушайте, коллеги, не могли они его сами построить. Он наверняка со старых времен остался. Эй, Вернер! Энди! Кто это, а? Неужели у ваших было такое кошмарное божество?
— Исключено, — сказал кто-то сзади. — Будь у них такой бог, китайцы трижды бы подумали, стоит ли сюда идти. Это же белая горячка, а не объект поклонения. С таким богом можно весь мир взорвать, и только аппетит разыграется.
— А они чего сделали? — заметили справа. — В нефтяные скважины боеголовок понапихать — это что, по-твоему, акт доброй воли? Отдали бы Сибирь китайцам, те бы дальше не пошли. Им бы там и по сей день занятие было — снег разгребать.
