— …так вот, а я ей говорю, ты своего мужа заведи и им командуй!
Молодец, правильно! Спасибо тебе, тетенька!
Фима была без мужа и всем своим видом демонстрировала, что это ее не колышет. Андрей зло усмехнулся, вспоминая об этом. Как любой мужчина, он был уверен, что каждой женщине «уж замуж невтерпеж!».
Это она.
Она ненавидела Дашку и ее семейное гнездышко. Она завидовала замужеству, богатству, детскому визгу в гостиной.
И он прищучит эту лицемерную тварь!
— Что будете пить? — вежливо осведомилась стюардесса.
И чуть отшатнулась, напоровшись на пронзительный взгляд Андрея. Он словно решал, убить ее сейчас или подождать немного.
— Водка есть?
— Нет.
— Ну и не надо. Я пошутил.
Он взял бутылку минералки. В горле першило, очень хотелось курить. До посадки оставалось полчаса. Болтовня соседки становилась привычной.
Во Внуково взять такси не проблема, и вскоре Андрей уже был на пути к столице. Телефон Никиты по-прежнему не отвечал, а домой Комолов звонить опасался — Дашка легко могла подслушать разговор по параллельной трубке. Тогда он набрал номер своего офиса, почти забытый за эти дни. Остальные телефоны остались в записной книжке мобильного, который был безжалостно кинут в кусты.
Жизнь неслась вверх тормашками!
— Андрей Борисыч! Здрасьте! Тут такое творится! А как там в Швейцарии? Вы когда будете? Наши все соскучились, ужас. Слава… То есть Вячеслав Сергеевич… Он не разрешает вам звонить, а тут такое!
Комолов едва не подпрыгнул от неожиданности. Неужели ребята успели сменить секретаршу? Этот бешеный, щенячий восторг не мог принадлежать его чопорной Леночке.
Она назвала его Борисычем! Она сказала, что все соскучились!
Определенно, что-то в этом мире не так, думал колобок, доедая лису. Что за чушь лезет в голову?
— Лена, а что случилось? — поинтересовался он, хотя спросить хотел о другом.
— Галина Васильна родила! Двойняшек! А ей-то самой уж под сорок!
Нет, это точно не Лена. Или он не туда попал?
— Все ребята уже у нее были, а я не могу от телефонов на пять минут отойти! — пожаловалась, впрочем совсем риторически, Лена.
Или все-таки не Лена?!
— Разрываются, значит, телефоны-то? — осторожно уточнил Андрей, стараясь придать своему голосу максимум доброжелательности. Мало ли, вдруг это Лена, но немного не в себе, надо с ней поаккуратней.
— Ой, разрываются!
— А поподробней, — без особого нажима спросил Комолов.
— Так с немцами никак не решим! И контейнеры стоят. И этот… как его… ну, такой, здоровый, пучеглазый…
— Кураев, — подсказал Андрей.
— Во-во. Каждый день ходит, прямо как на работу. Сам, Андрей Борисыч, и телохранителей за ним целый батальон. Все вас требуют!
— Я скоро буду.
Как здорово самому в это верить!
— Найди мне Виктора. И на всякий пожарный, запиши мой новый мобильный.
Через минуту Андрей разговаривал с шефом службы безопасности, вполне адекватным и привычным, слава богу. Тот пообещал раздобыть Фимин адрес и перезвонить.
Дверь им открыл вихрастый, смуглый парнишка в широченных штанах и майке со зверской мордой лидера какой-то молодежной группы.
— Я тебя убью! — просипел Комолов.
Степка смущенно улыбнулся и, кажется, что-то собирался ответить, но в этот момент за его спиной появилась хозяйка квартиры.
Из ее груди вырвался отчаянный стон.
— А тебя посажу, — спокойно пояснил Андрей и трясущейся рукой придвинул к себе Степана.
Тот уютно засопел в отцовское плечо.
— Суки какие… — пробормотала творческая личность по имени Фима Сосенкова.
— Может, войдем? — предложил Никита и ощутимо пихнул Комолова в бок. — Надо уж разобраться.
Фима попыталась вытолкнуть их на площадку, но силы были неравны. Спустя мгновение она сидела на полу в прихожей, бессильно матерясь.
— Ну, и в чем смысл спектакля, мадам? — изысканно обратился к ней Соловьев, захлопнув дверь.
— Где она? Где твоя женушка распрекрасная? Небось в дурку уже попала? — завизжала неожиданным фальцетом туша, распластанная на полу, и лягнула Андрея. — У! Ненавижу!
Тот пожал плечами и брезгливо отодвинулся, глядя на Степкину макушку.
— Мы пойдем. Кит, слышь? Я ее потом посажу, ладно? Там Дашка извелась уже.
— Нет, я не понимаю! — почти спокойно сказал Соловьев. — Это что, новое слово в преступном мире, что ли? Страсти-мордасти просто. Степан, ты чего там молчишь?
— Не трогай его, — оборвал Комолов, — я его сам прибью.
Фима, забытая всеми, переползла в комнату, откуда немедленно донесся подозрительный какой-то грохот.
— По ходу, застрелилась, — размечтался Андрей.
— Пап, да она же…
— Заткнись, ага?
— Ладно, товарищи Комоловы, я тут сам. — Никита шагнул в комнату. — Раз вам ни фига не интересно…
— Я ее просто посажу, — повторил Андрей.
— Пап, а мама с тобой, да? Вы помирились, да?
— Я же сказал, заткнуться! — рявкнул он.
— Нервы… — прокомментировал Никита и сообщил, что хозяйка пребывает в глубоком обмороке.
— Выкрутилась, значит, — понял Андрей и, встряхнув Степку, так что тот едва не вывалился из штанов, заорал: — Ну, живо, по порядку!
— Чего?!
— Рассказывай!
— То заткнуться, то рассказывать, — обиделся тот.
Комолов зажмурился, считая до десяти. Но сбился уже на раз.
— Чего ты тут делал?!
— Я? Где? Здесь?
Никита протиснулся между ними.
— Андрюха, у тебя стресс! Ты это… иди с Дашкой посиди…
— Сидеть будут другие! Господи, почему она баба?! Где ты это чмо оставил, а? Ну, суслика… Я хоть ему морду набью! И посажу тоже, за компанию.
На площадке происходило какое-то движение. Что-то громыхнуло — основательно, сотрясая весь подъезд. Никита сграбастал Степку, подальше от греха. То бишь от отца родного. И приоткрыл дверь.
— А вот и суслик, — обрадовался он.
Степка сдавленно хрюкнул. На ступеньках лежал тридцатипятилетний детина, обморочно хватая ртом воздух.
Андрей попытался пробиться к нему.
— Стой, погоди, успеешь, — затараторил Соловьев, захлопывая дверь обратно, — ты лучше мадам допроси. Плесни ей водички или там еще чего.
