Странно, он никогда не чувствовал таких странных чувств ни с одной из девушек. Вот ее губы касаются его. Макс не выдержал этой пытки — простонал и открыл глаза.
В слабом свете ночника он увидел испещрённое морщинами лицо старухи. В ужасе зажмурился. Нет, он хочет вернуться в свой прекрасный сон. Почувствовал на лице прохладное прикосновение. Чья-то костистая рука. Господи, что за кошмар? Кто эта ведьма?
Сбоку раздался лёгкий каркающий смех.
— Ты угадал, внучек.
Максим вновь открыл глаза. Нет, это все взаправду. Одними губами прошевелил:
— Кто вы?
— Старая ведьма. Правда-правда. Но не бойся, ничего тебе плохого не сделаю. Ульяна сегодня прийти не сможет, ну это и хорошо...
«Ульяна? — эхом отдалось в голове молодого человека. — Как она могла увидеть мой сон?»
— Внучка моя, Уленька. Приболела чуток.
Бабка терять времени не стала, указала рукой на большой медный таз.
— Мыть я тебя сейчас буду. Вставай!
Макс поежился. Это что, он должен голым стоять в тазу, а она, эта старушенция, будет его мочалкой натирать?
— Не боись, что я, мужских причиндалов за свой век не видала? А ну марш!
Максим вытаращился на неё. Как это он поднимется, когда у него сил нет, даже чтобы вымолвить слово? Бабка уставилась на него своими глазами-угольками, и парень вдруг почувствовал прилив сил. Он попытался сесть — и у него это получилось.
— Портки снимай.
Он уже понял, что спорить бесполезно и лучше слушаться приказов — не дай бог ещё заколдует его. Макс послушно, хотя и с трудом — руки не слушались — стянул с себя спортивные штаны. Старуха взяла их, недовольно что-то бормоча. Максим прислушался. Что-то опять про эту самую Ульяну, вроде возмущалась, что у него грязная одежда. Молодой человек хмыкнул.
— И трусы снимай свои. Давай-давай!
Макс оставшись голышом, стыдливо прикрыл причинное место. Ступил в таз с приятной тёплой водой. А, к черту, хочет мыть его — пусть моет. Он постарается получить из этой процедуры удовольствие. Конечно, было бы лучше, если бы ее внучка мыла его...
— Ты Ульяну не обижай, — строго сказала бабка, натирая его мягкой вспененной мочалкой.
Неужели она читает мысли? Похоже, он попал либо в настоящее логово ведьм, либо же в пристанище сумасшедших.
* * *
Игорь напрасно стоял у двери Марины, глубоко впечатывая в стену кнопку звонка. Ему казалось, что она была дома, но по какой-то причине не хотела открывать ему. Он объехал все цветочные магазины, чтобы специально купить для неё белоснежные розы. Что если она вернулась к своему бывшему парню или он сделал с ней что-то? Надо бы попросить охрану разузнать про этого типа поподробнее.
Игорь провёл ладонью по лицу, поморщился от боли. Его скула невыносимо болела. Ещё вчера по приезду из этого дикого края съездил в частную клинику, сделал рентген. Результат огорчил его: сломанный нос, трещина в челюсти и скуле — это не считая фиолетовых кругов вокруг глаз, которые он хоть как-то мог прикрыть большими чёрными очками.
А вдруг Марина видела его входящим в подъезд и испугалась? Игорь выругался и смачно сплюнул на соседский коврик. С раздражением оглядел букет и, спустившись по лестнице, сунул его в мусоропровод.
Водитель послушно ждал его у подъезда.
— Домой, — плюхаясь на мягкое сиденье, устало сказал Игорь.
Водитель не двинулся с места. Молодой человек стукнул кулаком по обшивке автомобиля, зло прошипел.
— Что стоим? Поехали.
— К вам или к Виктору Игнатьевичу?
— К отцу, — буркнул молодой человек.
Ему надо поговорить с ним. Игорь, конечно, натворил дел, и отец имел полное право быть недовольным им, но, в конце концов, они завязаны вместе в этом бизнесе, и Игорь его единственный сын. Пусть, черт побери, помогает!
Вчера он так и не дождался отца. Сидел у него в гостиной, курил его сигареты и пил дорогой виски. Хотел остаться на ночь — так неохота было подниматься с мягкого дивана, но дома спалось лучше.
* * *
Поднявшись на лифте в пентхаус, который Круглов-старший приобрёл, чтобы иметь все удобства для работы в столице, Игорь немного замялся. Посмотрелся в зеркало. Да, видок у него ещё тот. Удивительно, как его не остановили полицейские на вокзале.
Упругой походкой прошёлся по коридору в гостиную. Домработница, вытиравшая пыль, увидев его, улыбнулась.
— Игорь Викторович, доброе утро.
Тот в ответ что-то буркнул. Неизвестно ещё, какое оно будет у него.
— Доброе утро? — Игорь поднял голову на голос отца, показавшегося из дверей своего кабинета. — Сомневаюсь я что-то, — кивнул головой, приглашая войти.
Неприятно засосало под «ложечкой». Игорь молча прошёл внутрь небольшого помещения, обитого дорогой кожей и деревом. — Сними очки...
Игорь послушался.
— …Да уж... неплохо тебя отделали.
Игорь пожал плечами.
— Па, я замочил их... что делать?
— Ты меня спрашиваешь? — Виктор Игнатьевич расхохотался.
— Троих.
— Кто это ещё видел?
— Да никто, па. И камни не нашёл.
— Черт, Игорек, тебе ничего нельзя поручить — все обосрёшь. Значит, кто-то их вытащил оттуда. Идиот ты, и твои проваренные люди такие же бараны. И, поверь мне, эти бараны ещё свидетелей найдут. И лететь тебе голубым петушком по этапу, Игоряха.
— Что делать-то, отец?
— Поедешь в другую страну. Куда-нибудь далеко. Может, поучишься где.
— В Англию?
— Не угадал. Есть у меня местечко для тебя в Канаде, подальше от всего.
Игорь погрустнел. Он бы с удовольствием провёл своё изгнание где-нибудь в Европе.
— Три жмурика — это не шутка, Игорь. Так что, сына, давай собирайся. Сиди там и не рыпайся. А у меня своих дел полно, времени на разборки нет, — Виктор Игнатьевич отошёл к окну. — Женюсь я, сынок.
— Кто на этот раз?
