Каюта, которая досталась на этот раз Полине, была рассчитана на двоих. Девушка оглядела аккуратно застеленные койки, открыла прикроватную тумбочку и стала перекладывать из своего рюкзака личные вещи.
Достала половинку от пули, долго держала её на ладони. Какой же это талисман, если он лежит в тумбочке? Где бы взять хоть какую-нибудь тесемку?
Дверь открылась, и вошла Лили. Полина вздрогнула от неожиданности, и пуля со звоном упала на пол.
— Ой, извини! — Лили наклонилась, помогая Полине в поисках. — Я искала свой номер.
— Номер? Каюту, наверное?
Полина потянулась за металлическим предметом, поднялась с колен.
— Что это?
— Это? Это мой амулет на счастье, — она улыбнулась, увидев, как у Лили от удивления вытянулось лицо. — Шучу. Просто пуля, которую я вытащила из одного человека.
— Он умер?
— Надеюсь, что нет. По крайней мере, года четыре назад он ещё был жив.
— Полина, ну ты и шутница! А где вторая половина?
Девушка пожала плечами.
— Этого я не знаю. Должна быть у него, если он её не выбросил.
— Ты любила этого человека?
Полина опешила. С секунду стояла с приоткрытым ртом.
— Ты чересчур романтичная. Какая глупость! — пожала плечами. — Я люблю свою работу, и этих пуль, которые я в своё время вытаскивала из мужиков, у меня сотни. Что я во всех, по-твоему, влюбляюсь?
— Извини. Я не хотела тебя обидеть!
— Ладно, проехали!
Уже приукрасив своё гнездышко, девушки переоделись в более комфортную одежду. Вечерело.
Полина, увидев на тумбочке Лили маленькую вазочку с цветком, рассмеялась.
— Советую тебе это убрать. При первой же качке твоя ваза упадёт и разобьётся на мелкие осколки.
— Качке? А что ещё больше может качать?
— Конечно. А ещё бывают штормы. Эй, ты чего?
— А меня всегда в машине укачивает.
— Во дела! Не туда ты попала, значит. Назад пути нет.
Девушки сдружились. Лили была очень тихая и скромная, и внешне она была худенькая, как тростинка, с белыми тонкими волосами. Марьяна наоборот — шебутная хохотушка, с искрами в глазах. Многие мужчины обращали на неё внимание, когда она, погромыхивая своими кастрюлями и половниками, орудовала у плиты. Она же засматривалась только на одного мужчину и тайно вздыхала по нему. Герман. Она только и говорила, что о нем. В такие моменты Полина старалась куда-нибудь уйти. Ничего хорошего она не могла рассказать о нем своей новой подруге, тем более, что Герман опять начал оказывать знаки внимания Полине.
— Полин, — как-то раз спросила ее Лили, сидя на краю своей койки и расчесывая свои белокурые волосы. — Почему ты недолюбливаешь Германа? Я же вижу. У тебя аж лицо меняется.
Девушка что-то буркнула себе под нос.
— Он к тебе приставал, да? — допытывалась Лили.
— Слушай, давай уж спать! Ну да, он пытался ко мне приставать так же, как и другие. Я ему дала от ворот поворот.
— А я бы такому красавцу, наверное, подарила бы свою девственность.
Полина резко повернулась к Лили, выпучила на неё глаза.
— Ты что, ещё девочка? Тебе сколько лет-то?
— Двадцать три.
— Даже не вздумай близко подходить к Герману! Он не для тебя.
Полина наклонилась к уху подруги и быстро зашептала.
— Это очень плохой человек. Ты многого о нем не знаешь. Он способен на любую подлость.
Она быстро пересказала Лили все, что произошло с ней в прошлом плавании.
Лили сидела, прижав ладони ко рту. Взгляд её был испуганным.
— Интересно, зачем он подбросил тебе эту брошюру?
Полина пожала плечами.
— Не понимаю. Я вообще не знаю, за что он так ненавидит меня.
— Да потому что ты такая…
— Какая?
— Ты строгая, решительная и, вообще, колючая, как крыжовник.
Полина расхохоталась.
— Кто? Что?
— Ну да. Я один раз через забор лезла и упала в куст крыжовника. Столько заноз у меня было по всему телу.
— А я-то тут причем?
— Да у тебя глаза, как недозрелый крыжовник. Такого же цвета.
— А Герман зовёт меня верблюжьей колючкой.
Девушки рассмеялись.
32
Герман заглянул в камбуз. Марьяна, увидев его, поспешила отвернуться. Её зардевшееся лицо выдало бы ее чувства к этому мужчине.
— Привет, милая! Не найдётся ли у тебя чего-либо перекусить? Что-то я изголодался.
— Заходи уж. Борща могу налить.
Герман прошёл внутрь. Потянулся.
«Какой же красавец!» — восторженная мысль пронеслась игривым ветерком в голове женщины. Она зачерпнула половником суп и налила в миску, добавила ложку сметаны.
— Садись!
— А выпить у тебя ничего не найдётся?
— Слушай, ты же не в ресторане! Это военный корабль все-таки.
— Ну ладно, ладно. Я пошутил.
Марьяна слегка замялась.
— У меня есть чуть-чуть вишневки, самодельной.
— О, что же ты молчишь?
Герман вскочил со стула, чтобы закрыть дверь на засов.
Марьяна достала свою заначку и налила себе и ему по рюмке.
— За ВМФ России! — он протянул к ней свою рюмку. Она согласно кивнула, выпивая свою порцию.
— Ох, даже в жар бросило! — он стянул с себя тельняшку, являя перед изумленной женщиной своё загорелое мускулистое тело. Марьяна, словно заворожённая, глядела на него. — Ну давай ещё по одной! Ты разве не знаешь поговорку: между первой и второй промежуток небольшой?
Она кивнула, разливая по рюмкам вишневку. Её, пожалуй, тоже бросило в жар, но не от напитка. Женщина развязала фартук и стянула поварской колпак.
— Ах, вот ты какая, Марьяша, без этой своей поварской хламиды!
Её губы растянулись в нерешительной улыбке.
— Как же так, мы, мужики, никогда не обращаем внимания на женщину, пока не окажемся рядом с ней в ограниченном пространстве? Теперь я вижу завитки твоих волос на висках, какие глаза у тебя, серые, как ледовитый океан…
Герман опрокинул рюмку в рот. Марьяна последовала за ним. Странно, отчего она испытывала смущение перед этим шикарным мужчиной? С ним так приятно сидеть и слушать его рассуждения, особенно о ней. Ах, если бы она знала, что так легко заслужить его расположение, Герман уже давно мог стать постоянным посетителем ее камбуза!
