В трубке наступила тишина.
Нет, бить телефон о стены — не вариант. Лучше бы он не звонил сегодня своей невесте. И завтра. И вообще.
Майкл тяжело вздохнул, уставился в потолок. Да, надо постараться выспаться. Завтра новый день. Придёт Полина. «Слатьи коак сакар», — ещё раз про себя повторил Майкл, закрывая глаза.
Полина сидела за большим обеденным столом и уминала уже второй кусок яблочного пирога, заботливо приготовленного Алиной Михайловной. Отец стоял у приоткрытого окна, курил. Алина что-то делала на кухне. Полина знала, что отец курит в исключительных случаях и, как правило, перед серьезным разговором.
Интересно, что хочет сказать её папка на этот раз? Может, они решили с Алиной пожениться?
— Ну вот что, Поля… — начал он. — Расскажи мне, что произошло в пятницу?
Полина наморщила лоб, непонимающе посмотрела на отца.
— Что там за слухи ходят по больнице про тебя и какого-то иностранца?
Девушка отодвинула от себя тарелку, возмущённо поглядела на отца.
— Пап, ты чего? С каких это пор ты веришь слухам?
— Ну хорошо. Я слушаю. Расскажи мне про этого человека. Кто он, что от тебя хочет?
— О, господи! Это Майкл Эверс. Привезли из Ирака пару недель назад. Я его ещё оперировала.
Отец кивнул.
— Говори, говори.
Девушка пожала плечами.
— Да нечего говорить. Георг потребовал, чтобы я за ним присматривала. Этот Майкл не говорит по-русски.
— Какой он, Полин?
— Ну обыкновенный мужик.
— Тебе он нравится?
Полина вскочила из-за стола.
— Знаешь что, пап? Крок мне не нравится. Мне вообще никто не нравится. Понятно? — щеки Полины пошли пятнами. Что за идиотский допрос? В конце концов, она взрослая женщина и вольна поступать, как сочтёт нужным. — И знаешь что, милый папочка? Внуков у тебя тоже не будет, потому что я буду где-нибудь в Афгане и стану лесбиянкой.
— А ну прекрати кричать! — Алексей Петрович хлопнул кулаком по столу. — Рассказывай, что там между вами!
— Да ничего, пап… Все очень прилично. Майкл поиграл на пианино. Один из пациентов в шутку объявил, что это посвящается мне.
— Все уже начали шушукаться.
Полина поглядела на дверь, ведущую в кухню.
— Это тебе Алина сказала?
— Да, все только о тебе и говорят.
Глаза девушки сверкнули.
— Им явно скучно. Лучше попроси свою Алину, как старшую медсестру, занять их делом.
Отец подошёл к Полине, обнял её.
— Я просто волнуюсь за тебя, дочка! Не хочу, чтобы ты страдала. Кстати, что там у вас за молодой хирург-интерн?
— Денис, что ли? Не, пап, он не катит.
— Совсем?
— Совсем.
Алексей Петрович помолчал. Все-таки что-то явно было не так с дочерью. У него всегда срабатывала интуиция.
— Думаю, мне придётся самому съездить в госпиталь и посмотреть, что к чему.
Полина не могла поверить услышанному.
— Пап. Ты что? Не забывай, я уже не школьница, и мне не нужна защита от злых дядек. Я имею право на личную жизнь.
Девушка попятилась к двери. На глазах выступили слезы обиды.
— Зря я приехала к тебе сегодня.
— Не смей никуда уходить, Полинка! Завтра я отвезу тебя на работу. Сам.
Полина выскочила в коридор, быстро надела сапоги, шапку, накинула пальто и, схватив сумочку, выбежала из квартиры.
Алексей Петрович, нахмурившись, уставился в захлопнувшуюся дверь. Алина вышла из кухни.
— Лёш, что у тебя с Полей? Вы поссорились?
— Выходит, что так.
— Ну зачем ты к ней полез с этим канадцем? Я слышала…
— Ну слышала, и хорошо!
Мужчина раздраженно махнул рукой. Алина Михайловна продолжала.
— Полина уже взрослая и вовсе не глупая. Дай ей самой разобраться во всем!
— Не дам! Ей это не надо. У неё впереди карьера. Вот будет где-нибудь в Ливии, пусть там себе генерала ищет. Русского.
Алина покачала головой.
— Ох, как же ты не прав, Лёшенька!
Проснувшись утром понедельника и с трудом разлепив глаза, Полина глянула на часы и выпрыгнула из кровати. Она проспала. Забыла завести с вечера будильник. Ссора с отцом настолько вывела девушку из равновесия, что она, придя домой, плюхнулась сразу в кровать, как была, в одежде. Успела только снять пальто и сапоги. А у неё же две операции сегодня! Полина глянула на телефон — так и знала, несколько пропущенных звонков. Не паниковать! Главное — почистить зубы. Причесаться она может и на месте. На все сборы у Полины ушло меньше пяти минут. Девушка пулей выскочила из квартиры и, не дожидаясь лифта, бросилась вниз по лестнице.
В ординаторской никого не было. Полина быстро стянула через голову толстый свитер и надела халат. Закрутила свои чёрные волосы в низкий пучок.
Дверь приоткрылась, и в неё просунулась голова Дениса.
— А, вот ты где прячешься! — протянул он, улыбаясь. Главный уже спрашивал о тебе. Ты чего так поздно?
— Ох, Денис, не поверишь — проспала! — Полина покачала головой.
— Чем вчера занималась?
— К отцу ездила, — она поморщилась. — Домой приехала, только успела глаза закрыть и как провалилась.
— Бывает, — Денис прошёл внутрь и прикрыл за собой дверь. — Если хочешь, я могу на себя твои операции взять.
— Ну ты что, Денис! Я, конечно, тебе очень благодарна, но…
— А то ты что-то совсем расквасилась, Полин. Может, заболеваешь?
Молодой человек приложил тыльную сторону ладони ко лбу девушки.
Она рассмеялась.
— Конечно, нет. Я нормально себя чувствую. Будет минутка — вздремну на диване.
— А не хочешь куда-нибудь сходить сегодня вечером?
— Денис, куда? Мы же в посёлке. Тут даже кинотеатра нет! Это, во-первых, а во-вторых, ты журнал дежурств сегодня смотрел? Я сегодня дежурю в ночь.
— А так бы пошла?
Полина склонила голову к плечу.
— Может быть.
Денис улыбнулся и взял девушку обеими руками за плечи.
— Ну все, все, — Полина отвернулась и отошла вглубь комнаты. Ей показалось, что молодой человек собирается поцеловать её.
Майкл проснулся рано. За окнами было темно, и ему показалось, что все ещё длится ночь. В коридоре послышались шаги и разговоры медперсонала, а это значило, что наступил новый день.
Дверь в его палату открылась, и две девушки в белых халатах ввезли тележку с медикаментами. С улыбкой, но молча из-за незнания иностранного языка, одна из них протянула Майклу уже привычный мокро-холодный градусник. Другая села на стул у кровати и, достав фонендоскоп, приготовилась в очередной раз прослушивать лёгкие и сердце мужчины. Приоткрыв повязку на ране, она, подозвала свою коллегу. Они долго о чём-то возбужденно говорили.
