– А куда? На улицу?
– Зачем на улицу? – удивилась наставница.
– Как зачем, а чуждые? Или они у вас в гнезде припрятаны?
Улыбка расхохоталась:
– Ой, Лизонька, ты такая смешная! Честно, как мои малышки-первогодки.
Я против воли нахмурилась. Ну вот. И она туда же.
– Прости, дорогая! – всплеснула руками женщина. – Не хотела тебя обижать!
– Ладно, – отмахнулась я. – Какая уж есть.
– Сильная, красивая и умная, – подсластила пилюлю наставница. – Не переживай, еще всем гордецам нос утрешь. Пойдем-пойдем, давай.
Горестно вздохнув, я поднялась со стула. Прихватила Кьяку и последовала за Улыбкой. Пока проходили детскую соту насквозь, к женщине то и дело подбегали малыши. Ластились, словно котята, щебетали, а потом убегали по своим мегаважным делам. Впрочем, и ребята постарше радостно гомонили при ее приближении. И я их понимала: лишенные материнского тепла, бедолаги инстинктивно искали существо, рядом с которым все беды забывались.
В то короткое время, что я провела в интернате, у меня тоже была своя «Улыбка» – нянечка, баба Катя: добрая, ласковая, приятно пахнувшая свежими пирожками. С громовым голосом, на который бежали и маленькие, и большие. Она находила время вытереть малышне сопливые носы, подуть на пораненные коленки, переплести растрепанные косички или зашить порванные карманы. И никогда не стыдилась прижать детдомовских ребятишек к своему объемному животу.
Глава восемнадцатая
Наконец сота была преодолена, а все желающие получили свою порцию внимания. Некоторые особо любопытные потопали с нами.
– Улыбка, – громко зашептала девчушка лет пяти, – а ты куда видящую ведешь?
– На тренажер, – «по секрету» поделилась наставница.
Малышка вытаращила на меня голубые глазенки и во всеуслышание заявила:
– Но она же старая! Зачем ей тренажер?!
Я опешила от ее прямолинейности.
– Незабудка, – в голосе Улыбки появились строгие нотки, хотя глаза смеялись, – будешь лениться, отлынивать от занятий, тогда, как и Лиза, до самой старости станешь тренироваться на тренажере. Поняла?
Малышка разом сдулась, горько вздохнула и прижалась к наставнице.
– Я буду стараться, – услышала я печальный голос. – Обещаю.
– Вот и славно, – погладила ее по голове Улыбка. – А теперь беги, свободное время скоро кончится.
Девчушку сдуло. Но она еще некоторое время вместе с подружками следила за нами из-за угла, они подхихикивали, шептались. В общем, вели себя как обычные дети, а не будущие великие вершители.
– Незабудка – дочка Булата, – едва мы скрылись за тяжелой дверью с табличкой «Тренажеры», пояснила Улыбка. – Та еще егоза, но очень сообразительная. Если повезет с помощником, уверена, далеко пойдет.
Мне же пришла незваная мысль: пусть уж лучше ей достанется слабый помощник. Меньше ответственности, меньше проблем, спокойнее жизнь. Вслух я, естественно, ничего такого не сказала.
Пока я думала, наставница рассматривала сенсорный экран, на котором было изображено несколько прямоугольников с цифрами.
– В первые три не пойдем, там пока делать нечего. А вот в четвертый заглянем. Узнаем твою силушку, Лизонька. Согласна?
– Еще бы, – ответила я. – Вы умеете заинтересовать.
Наставница вновь улыбнулась и нажала на прямоугольник с цифрой четыре. Послышался скрежет, а потом одна из дверей открылась.
– Проходи.
Я несмело вошла внутрь и невольно остановилась. Заозиралась, потом задрала голову, пытаясь найти потолок и стены, которых, казалось, не было. Вернее, они, конечно же, имелись, но где именно, понять не удавалось, потому что в зеркальном кубе отыскать границы оказалось сложно. Как и посчитать точное количество собственных копий.
– Как тебе? – задала вопрос наставница.
Ее копии зашевелили губами.
– Неуютно, – поежилась я. – Чувствую себя героиней фильма ужасов.
Улыбка хмыкнула:
– Бывает, тут многим не по себе поначалу. Потом привыкают. Так и ты привыкнешь.
– Надеюсь, – погладила я перышки Кьяки. – И что нужно делать?
– Примерить подарок.
Я неохотно достала из кармана повязку, покрутила, повертела, но так и не решилась надеть.
– Давай помогу, Лизонька, – пришла на выручку Улыбка.
Сцапала тряпочку, обошла меня сзади и повязала платок. Повязка удобно легла на глаза, и я наконец почувствовала себя увереннее. Не видя зеркал, перестала ощущать иррациональный страх.
– Удобно?
– Да, спасибо, – кивнула я. – Так гораздо лучше.
– Вот и замечательно! Теперь, будь добра, покажи мне чуждых.
– Не поняла! Здесь есть чуждые?!
– Нет, конечно! Просто представь, что они есть, и покажи мне.
Ну и шуточки! Я едва не ринулась на выход.
Однако праведный гнев пришлось отложить до лучших времен и начать выполнять задание наставницы. Если я хочу чему-то научиться, обижаться не стоит. Потому, сосредоточившись, приказала себе не видеть чуждых.
– Отлично, Лизонька, – услышала я радостный голос наставницы. – А теперь еще больше. Повторяй себе: не хочу ни видеть, ни слышать, ни обонять чуждых. Ребятня говорит, помогает.
– Не хочу ни видеть, ни слышать, ни обонять чуждых, – повторила я вслух, а потом и несколько раз про себя.
– Замечательно. Теперь постарайся запомнить это состояние и продлить его как можно дольше.
Признаться, состояние это было странным. Я не могла толком объяснить, что чувствовала. В голове было пусто, но на краю сознания билась мысль – ты не хочешь их видеть.
Сколько мне удалось продержаться без посторонней помощи, сказать сложно. В какой-то момент мысль-крючок исчезла, и Улыбка прервала эксперимент.
– Довольно. Открывай глаза, Лиза.
Я послушно стянула повязку.
– Ну как? – пробормотала, ощущая себя неловко.
– Хорошо, – подтвердила наставница. – Как я и думала, вы с Кьякой – девочки очень сильные. И да, вторые по силе после Ракеты и Сома. Даже видящий в соте владетеля – и тот слабее.
Я покраснела от похвалы.
– Но… – Появилась ложка дегтя. – Удерживать произвольное видение даже в спокойной обстановке ты можешь очень короткое время. Потому трансформацию пока брать не будем, не пойдет. Так что, дорогие мои, тренировки и еще раз тренировки.
Мы с веденом переглянулись. Птица потерлась о мою руку клювом и кьякнула что-то одобрительное.
– Вот видишь, Лизонька, Кьяка уверена в тебе. Да, красавица?
