– Что ты пытаешься сказать? – нахмурилась я.
– Я так долго тосковал по тебе, а теперь… я больше ничего не хочу, кроме как положить к твоим ногам свое порочное сердце, охладевшее к духу и пылко жаждущее плоти. Меня поглотили греховные, сбивчивые мысли о тебе, и я думал…
– Лаон, – резко оборвала я его витиеватую речь, – ты вот об этом тревожишься?
– Я приготовился… – Изумившись, он выпрямился и наконец снова посмотрел на меня.
Я расправила плечи и нахмурилась еще сильнее.
– Я убила Ариэль. – Брат Кэтрин Хелстон поморщился, но я продолжала: – И в тот же день узнала, что я – подменыш, что у меня нет души и что спасения мне, возможно, не достичь. А все, что тебя беспокоит, это мы?
– Ты – моя сестра.
– Нет, я даже не настоящая. – У меня из горла перезвоном серебряных колокольчиков вырвался безумный смех. – Тысячи вещей тяготят мое сердце и душу, которой у меня нет, но только не это. Мои руки запятнаны кровью Ариэль. Я прожила чужую жизнь и украла чужую семью. Я едва знаю, как чувствовать всю ту вину, которую должна ощущать.
– Кэти, это не твоя вина, а Бледной Королевы, которая…
– Но я на самом деле чудовище, – еще одна волна чистого и пронзительного смеха, – так что нет, брат Кэтрин Хелстон, этот вопрос лишь пушинка у меня на сердце. Мой грех гораздо тяжелее твоего.
– Кэти, я долгие годы…
– Ты не касался меня, так какое это имеет значение? – Я уже стояла, полная упреков и гнева, и за горечью едва узнавала собственный голос.
– «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем…»
[84]
– Никому нет дела до твоего сердца, Лаон.
– Кэти… – Он отпрянул, как от пощечины.
– Твои руки чисты, а мои нет, – сказала я, не обращая внимания на боль в его глазах. Я все еще чувствовала запах крови, видела, как она течет из ран. – Ариэль больше нет. Не могу поверить, что ты думаешь… как ты мог волноваться о подобных вещах после того, что я сделала? После того, как я ее убила.
– Ее убила Бледная Королева, – безотчетно поправил он. Должно быть, Лаон без конца себе это повторял. – Ты послужила лишь ее инструментом. Той, у кого случайно оказался нож.
– А еще я не настоящая, – с хриплым смехом добавила я. – В отличие от тебя.
– Я не это имел в виду. – Хоть его голос и прозвучал мягче, это не было извинением.
– Из нас двоих настоящий – ты. У тебя есть душа. Ты имеешь значение. Я – нет.
– Я не это хотел сказать.
Я покачала головой:
– Но сказал именно это.
Глава 29. Мир за дверью
1816 год навсегда запомнится как год без лета. Оно просто не наступило, поскольку погода упрямо оставалась сухой и холодной не только в нашей стране, но и в остальной Европе и, судя по сообщениям, в Америке тоже. Сильные морозы приносили бедствие каждый месяц.
Многие полагали, что времена года еще не вполне оправились от потрясения, которое они претерпели во время полного солнечного затмения. Другие, по-видимому, были склонны приписывать особенности сезона пятнам на солнце. Если засушливость в какой-то мере и зависела от последней причины, то действовала та неравномерно – пятна были видны и в Европе, и здесь, но все же некоторые части Европы, как мы уже отмечали, заливало дождями.
Невозможно назвать истинную причину того, что год оказался лишенным лета, но почти через сто лет после того, как Компания Южных морей создала и разрушила множество состояний своими фантастическими финансовыми проектами, она снова всплыла в качестве силы, конкурирующей с Ост-Индской торговой компанией. Из-за того что корона до сих пор сохраняет монополию на торговлю с Эльфаном, мало кто знает, чем на самом деле наполнены ящики и бочки, которые загружают на корабли, плывущие в страны фейри. Известно лишь, что возвращаются они с роскошными сокровищами волшебного народа.
Возможно, будет только правильно, если заблудшая компания станет первой торговать с заблудшей землей.
[85]
Эндрю Грумбридж Найт. Метеорологические наблюдения. Журнал «Философские труды», ноябрь 1831 года
Брат Кэтрин Хелстон ушел.
Едва защелкнулась дверь, я рухнула на пол, перестав изображать непокорную твердыню, преисполненную холодного гнева. Он погас во мне, как огонек между влажными пальцами. Я крепко прижала колени к груди и обхватила себя руками.
Моя кожа была вовсе не моей, но все же я старалась не терять присутствия духа. Вся боль, которую причинили ему мои слова, отозвалась теперь в моем собственном перекрученном сердце. Его прикосновения заставляли чувствовать себя такой настоящей, и сейчас было больно ощущать себя иначе. Я не хотела признавать эту страсть, размышлять о том, что она может значить.
Я убила Ариэль.
И едва смогла бы вспомнить произошедшее, если бы не издевательский смех Бледной Королевы. Мистер Бенджамин верил, что Маб выполнит свою часть сделки, что она позволит отправиться во внутреннюю Аркадию и продолжить миссионерскую работу. Мой брат тоже в это верил. Но звук того смеха рассекал мои мысли, словно проволока для резки сыра, и верилось в подобный исход с трудом.
Как же много было крови.
В горле снова поднялся металлический привкус, и желудок сжался. Из меня исторглось то немногое, что я съела.
Но это было не грязнее убийства.
Я оставалась в своей башне.
Возможно, это было связано с желанием наказать себя или последовать наконец предостережениям Ариэль, которая часто советовала оставаться дома. Бывали моменты, когда я безумно хохотала и говорила воспоминанию об Ариэль, что она все-таки победила, я в конце концов послушалась и ни шага не делаю за пределы комнаты. Голос бился о каменные стены, пока я не начинала кричать, а не смеяться, но они оставались безмолвными.
А возможно, это был страх или даже нежелание вспоминать о ней и о Маб. Замок переполняли воспоминания, и пусть они даже истерлись, мне не хотелось с ними сталкиваться. Не хотелось снова сидеть в залитой солнцем верхней комнате или обедать в главном зале.
С таким же успехом я могла устать от притворства замка, зная, что он выстроен из лжи и глупости. Фасад меня больше не отвлекал.
Возможно, возможно.
Я придумывала оправдание за оправданием, причину за причиной. Но, в конце концов, повод не важен. Я просто не хотела оказываться снаружи, поэтому снова и снова запирала двери, почти не задумываясь о том, почему же они так часто открываются.
