– Отличный фокус, не правда ли? – Она захлопала в ладоши от безудержного восторга. – Не самый лучший, конечно. Лучшие фокусы замешиваются на подлинной истине, но этот почти так же хорош.
Я медленно кивнула, не в силах сделать хоть что-нибудь, кроме как согласиться.
Заиграли рожки, и Маб рассмеялась. Собаки залаяли, гиены захохотали. Загонщики что-то нашли.
Сердце глухо екнуло, и я едва смогла заставить себя посмотреть. Охота меня измотала. Пульс больше не бился в унисон с бешеным ритмом погони. Остался лишь ледяной страх.
Я взглянула на брата. Его лицо было прекрасным и неподвижным, словно маска. Сумерки ласково касались его своим нежным сиянием. Я не улавливала понимания в его сжатых челюстях и гордом взгляде.
Захотелось, чтобы он посмотрел на меня.
Собака выгнала из норы синюю лису. Когда зубы пса сомкнулись на зверьке, того затрясло. Каждая шерстинка встала дыбом, лиса снова содрогнулась и словно выросла, превратившись в гораздо более крупное существо. Собаки с оглушительным лаем попятились.
Синий куль из лохмотьев, в которые превратились одежды, зашевелился. Пошатываясь, несчастное создание поднялось на ноги и, не взглянув на нас, бросилось бежать. Каштановые волосы и рваная одежда мелькнули и исчезли в подлеске.
Жертва бежала на двух ногах, а не на четырех.
Это была мисс Давенпорт.
Песочные люди шли все дальше и дальше, колотя палками по кустам, чтобы выгнать добычу из укрытия.
Откуда-то издалека донесся заливистый хохот гиен. Скакуны навострили красные уши и ринулись вперед. Я почувствовала, как подо мной напряглись тугие мускулы моего коня.
Сначала я приняла все это за игру света, но когда мой призрачный скакун помчал и снова показалась фигурка мисс Давенпорт, то поняла, что это именно она. Те же линия подбородка, изгиб плеч, вытянутые пальцы.
Густеющий лес замедлил бег лошадей, а мисс Давенпорт забиралась все глубже в чащу. Из неровной земли тут и там торчали коварные корни. Из-за деревьев просачивался низко стелющийся туман, образуя второй полог леса, который еще сильнее рассеивал солнечный свет.
– Похоже скорее на плутовство, чтобы позволить ей убежать на опушку леса, – протянул Пенемуэ. – Довольно пустая трата магии.
– Тише, брат. – Подведя свою лошадь к его коню, Касдейя ласково положила руку брату на плечо, и, несмотря на всю их странность и порочность, я жаждала подобной близости. – Тебе вечно не нравится, когда все заканчивается слишком рано.
– Не всему положено длиться целую ночь.
Моя лошадь споткнулась. Я крепко сжала коленями седло, когда она, заплясав, принялась бить копытами. Ее закружило, и она, словно недовольная своим темпом, казалось, погналась за собственным хвостом.
Не имело значения, как я держу поводья, – зверь обладал собственной волей.
Я отстала от погони.
Раздался еще один издевательский смех гиен, но на этот раз тише и дальше. Остальных охотников я уже не видела. Лошадь упрямилась и вопреки моим командам лишь махала хвостом.
Возможно, это само по себе было милосердием.
Хотя я слышала вдали звуки яростной погони, вокруг меня стояла необычайная тишина. Созданный Маб серый лес был пуст. По коре не ползали и над гнилушками не порхали насекомые. На ветвях не прятались птицы. Ничто не сновало под ногами. Как и все творения фейри, эта иллюзия была несовершенной.
Еще один взрыв лая, но на этот раз в другой стороне, еще дальше в тумане. Несмотря на уговоры, заслышав этот звук, моя лошадь навострила уши и помчалась на него.
Меня уже в который раз поглотил туман.
Я была отрезана от остальных охотников. Клубившаяся вокруг серая дымка больше не превращалась в деревья, а все больше завивалась бугристыми клубами. Те на миг становились руками, пальцами, губами, а потом снова таяли. Туман тек, словно вода. Ласкал, обнимал, танцевал, подобно набегающим волнам.
Серая пелена заглушала звуки и настолько окутала меня, что я едва слышала собственное дыхание и биение сердца. Меня поглотила мертвая тишина.
Из-за нее-то я и заметила едва уловимый выдох, с шипением вырвавшийся из чьего-то рта. Глаза принялись искать его источник еще до того, как я подумала о последствиях.
Совсем маленькая мисс Давенпорт съежилась в дупле наполовину созданного дерева, которое проглядывало в тумане. Она посмотрела на меня сквозь спутанные и перемазанные кровью волосы и слабо улыбнулась. Ее лицо покрывали царапины, а по вискам текли струйки крови. Как всегда, ее улыбка была слишком зубастой.
Я спешилась и бросилась к ней. Скакун запротестовал, пританцовывая от нетерпения и обдавая меня обжигающим дыханием.
– Ладно, Кэти, – надтреснутым голосом прошептала мисс Давенпорт.
– Возьми мою лошадь, – велела я. – Тебе должно хватить сил. Они не ожидают, что ты будешь верхом и…
– Нет, послушай, ты должна меня убить, – мисс Давенпорт, дрожа, вылезла из дупла. Ее платье было порвано, а грязная, изодранная нижняя юбка липла к ногам.
– Что? Нет.
– Бледная Королева хочет моей смерти. Это не каприз. Это казнь. Но не волнуйся, – мисс Давенпорт испуганно оглянулась, – у тебя тоже нет души. Так что все это не важно.
– Почему ты так говоришь…
– Кэти, прости меня. Жаль, что приходится сказать тебе вот так. Прежде я об этом не говорила, потому что не хотела, чтобы ты познала ту же боль, что и я. Ты не человек.
– Что? – задохнулась я.
– Ты такой же подменыш, как и я. – Она пожала плечами, но тут же сморщилась от боли. Порез над губой разошелся, и на улыбку потекла кровь. Мисс Давенпорт облизнула губы, окрасив их алым.
– Ты… ты лжешь. – Я сглотнула. Она высказала вслух тот страх, который таился в глубине моего разума, но я не хотела ей верить. – Откуда ты можешь знать?
– У меня были подозрения. И Бледная Королева знает. Я видела твоего человека, настоящую Кэтрин Хелстон.
– Нет, пожалуйста… – я мотнула головой.
– У меня есть доказательство. Я видела ее. А Бледная Королева играет с тобой. Она набросится, когда ты меньше всего ожидаешь, но я поняла ее издевку…
– Нет, это неправда.
– Я сделала все, что могла, чтобы защитить тебя от этого знания. Бледная Королева подначивала тебя, намекала. Она хотела, чтобы ты встретилась со своим подлинником. Но я не хотела, чтобы ты узнала. Не хотела, чтобы ты страдала как я, когда они предъявили свои права на меня.
– Но… – я покачнулась.
От ее слов все мое прошлое представало в ином свете. Я хотела отвергнуть то, что она сказала, но такая спешка с охотой перевешивала любые возражения. Отчасти я словно всегда знала правду. Все вдруг обрело смысл: мое недовольство, мои амбиции, мои чувства к Лаону.
