– Ее надо остановить! – воскликнула Дюдюня.
Димон цокнул языком.
– Поздно. Она улетела сегодня в три утра.
Эпилог
– Ура! – зааплодировала Рина. – Нам наконец-то удалось вставить в Роки свечку. Мы все герои!
– Верю, – согласился Димон, – я себя именно таковым и ощущаю!
– Мы заслужили чай с пирогом, – сказал Иван Никифорович.
– А он на столе, – воскликнула Рина, – и чайник, и выпечка!
Все быстро расселись и первые минут пять ели молча, потом Ирина Леонидовна спросила:
– Значит, Марта убила отца?
– Да, – мрачно подтвердил Коробков, – и очень ловко изобразила, что просто хотела, как обычно, ему сюрприз сделать.
– И мы сначала поверили, – призналась я, – никаких свидетельств плохого отношения Марты к Николаю Петровичу не было. Вероника говорила, что девочка обожала отца, а тот платил ей любовью. И рассказывала, что дочь на каждый день рождения устраивала ему сюрпризы. Ника упомянула, что в последний год муж стал очень часто приглашать Марту к себе по вечерам. Каменев объяснял это душеспасительными беседами, которые он проводил с Мартой. Ни один человек в семье не мог и предположить, что он пристает к девушке, хочет с ней куда-то улететь. Но в процессе беседы с Мартой возникли вопросы. Первой удивилась Дюдюня. Ее насторожила нервная реакция Марты на сообщение, что мы беседовали с фирмой «Подарки-подаркисы-подарчонки». Девушка в негодовании воскликнула:
– А тайна клиента?
Почему она так рассердилась? И какой такой секрет был в коробке с бабочками?
Правда, Марта быстро опомнилась, засмеялась:
– Я пошутила насчет тайны клиента.
Насторожился и Димон, он еще раньше спросил себя: откуда в спальне Каменева взялись бабочки? Не время им летать. И ответ появился: это шоколадницы из сюрприза Марты.
– И тогда у меня возник другой вопрос, – перебил Коробков. – В упаковке было много насекомых. Куда они делись из комнаты? Окна были закрыты. И еще одна странность. Дочь рассказала про коробку, которую должен был открыть отец. И мы знаем, что именно так и случилось. Но! Эксперт не обнаружил на тумбочке у кровати умершего вскрытой упаковки. А она должна была там находиться. Где коробка?
– И платье Ники, – подхватила я. – Марта изобразила истерику, когда ей объяснили, что Николай панически боялся бабочек. Она кинулась к Веронике, упала на колени, спрятала лицо в юбке матери, начала рыдать. А потом убежала, да так быстро, что я не видела ее лица. Вероника расправила смятое платье, и… на юбке не было ни единого пятнышка. А где следы от слез?
– И соплей, – сердито добавил Димон. – Вот тогда мы сложили все непонятки в одну кучу и поняли, что дело нечисто. Я нашел тайный аккаунт Марты в интернете… Остальное вы знаете.
– Нет преступника, который не совершил бы ошибки, – заметил Иван. – Оставь Марта коробку в спальне, бабочек на ковре, то версия с сюрпризом могла бы прокатить.
– И ей не стоило изображать вселенское горе, «рыдать» в платье матери, – поморщился Димон.
– Когда-то в ларьках Союзпечати продавались календарики с картинками, – сказала Рина. – Повернешь такой налево – на рисунке кот в шляпе, а если направо его наклонить – то головного убора на котяре нет.
– Помню, – подтвердил Иван Никифорович, – большая ценность во времена моего детства.
– Каменев – как тот календарик, – продолжала свекровь, – он радикально менялся. То черный, то белый. Взял девочку из детдома, считал дочерью. Вроде хороший поступок. А потом вдруг стал к ней приставать. Это как оценить?
– В каждом человеке намешано разного, – заметил Димон. – У Николая было непростое детство и отрочество, он сначала помогал родителям, зазывал девушек, потом сдал отца с матерью, обманул Веронику. Та ничего не знала про Шмаковых. Муж соврал жене, что дом купил…
– А почему он поселился в Кокошкине? – удивилась Рина.
Я развела руками.
– Сама не понимаю. Ответ на твой вопрос знал только сам Каменев. Но ему его уже не задашь.
– Он человек с ужасной генетикой, – вступил в беседу Иван, – отец – убийца, дед – убийца и вор. В генах определенно поломка.
– Он взял у Бориса и Вари драгоценности, – напомнил Димон, – дал им процент. Вроде честно поступил. Интересно, Николай задавал себе вопрос: откуда ценности? Как в доме оказались дорогие ювелирные изделия?
– Ну, хватит, – остановила нас Рина, – плохо, когда дело не отпускает. Вы сделали все, что могли. Дима, какой ты молодец, уговорил Роки на запихивание в него свечки. Браво! Завтра непременно приходи на ужин.
Димон улыбнулся.
– Рина, Роки надо провести курс терапии свечками?
– Да, да, – ответила свекровь, – у нас плохо получается, а у тебя просто отлично.
– И сколько дней мне у вас предстоит ужинать? – осведомился Коробок. – Могу ли я делать заказы на приготовление блюд?
– Любая еда на твой вкус, – заверила Рина. – Насчет длительности курса посмотри в бумажке, которую доктор написал. Она на столике в кухне.
Димон пошел в указанном направлении и через пару секунд задал вопрос:
– Свечку я в Роки воткнул?
– Ох уж эти мужчины, – хихикнула Ирина Леонидовна, – умные, можно даже сказать, гениальные профессионалы, а в быту хуже младенцев. Что услышат, мигом забудут. Дима, ты же сам недавно говорил: «Поставил свечку Роки». Мы при тебе ее пытались ему в попу втолкнуть. Андрюша для Роки устройство сделал!
Со словами: «Я это помню» Коробков вернулся в столовую и потряс листом бумаги, который держал в руке.
– Но врач написал: «Роки – вой по ночам. Лечение – успокаивающая микстура со вкусом колбасы три раза в день. Мози – чешет уши и другие части тела о ковер, грызет лапу, чихает. Лечение. Первое. Свечи от аллергии один раз в день в задний проход. Уши…»
Димон положил бумагу на стол.
– Дальше уже не интересно. Свечки для Мози! Не для Роки!
Воцарилась тишина.
– Если мне не изменяет память, то мы вначале лечили уши Мози, – кивнул Иван Никифорович, – еще перепутали лекарство с шоколадным сиропом.
– Угу! – кивнула я. – Имел место подобный факт. Начали все правильно. И почему потом решили впихивать свечку в Роки?
– Ну… – протянула Рина, – ну…
Иван посадил Роки к себе на колени.
– Знаешь, у каждого в жизни случаются неприятности. Хочешь колбаски?
– Ему нельзя, – сказала Рина.
– Один раз не страшно, – возразил мой муж, дал бульдожке толстый кусок докторской и, глядя, как Роки быстро его ест, констатировал: – Вот оно где счастье – в колбасе.
Я же молча смотрела, как страшно довольный Роки уминает неожиданное угощение. На мой взгляд, счастье – это короткий период, когда одна неприятность в вашей жизни закончилась, а вторая еще не пришла.
