– Согласен, – не стал спорить Миша, – но порой вдруг вырывается некое слово или фраза. В доме могла появиться какая-то вещь жертвы. И подросток сделал правильные выводы. Четырнадцать лет это уже не малыш.
Дюдюня кивнула.
– А если сыну Игоря семнадцать было на момент ареста отца?
Димон посмотрел на меня:
– В этом возрасте он, возможно, прекрасно понимал и знал, чем занимаются родители. Согласна, Тань?
– В семнадцать это уже взрослый человек, – согласилась я, – но Коле было четырнадцать. Для тех, кому за тридцать, разница в три года не имеет значения. А для подростков восьмой и десятый класс – разные миры.
Дюдюня улыбнулась, я удивилась – что ее так обрадовало?
– Помнишь стену почета в коридоре, мимо которой мы шли в гостиную дома Вероники? – спросила Ада Марковна.
– Конечно, – ответила я.
– Не забыла слова вдовы, которые она произнесла, показывая на снимки? – не утихала Дюдюня.
Я сконцентрировалась.
– Дословно нет, но они записаны на диктофон, который работал в кармане моих джинсов. Могу лишь смысл изложить. Перед нами фотогалерея лучших моментов жизни семьи Каменевых: пара у родильного дома с младенцами, празднование годовщин свадьбы, линейки первого сентября, получение детьми аттестатов, дипломов. В центре композиции старые снимки: парта, за ней мальчик и девочка, потом фото последнего звонка, там хорошо видна та же пара, веселая толпа на Красной площади, куда традиционно в советские годы приходили выпускники… Вероника объяснила, что ее муж не разрешал ей вешать их старые школьные снимки на стену. Говорил, что они слишком личные. А потом альбом с архивом куда-то задевался, Ника очень расстроилась, ей фотографии были очень дороги. Вскоре после похорон отца Марта вручила матери собрание старых фото. Оказывается, приемная дочь, понимая, как Нике важны воспоминания о муже, нашла ее бывших одноклассников, сделала копии фотографий, которые им раздавали в школе после окончания учебы.
– Прекрасный поступок, замечательная девушка, – похвалила Марту Дюдюня. – Таня, тебя ничего на фото не удивило?
– Нет, – ответила я, – там просто дети.
– Парта, за которой сидят будущие супруги, – сказала Дюдюня. – Думаю, Марта взяла общий снимок класса и увеличила отца и маму. Обратите внимание, внизу есть дата. Школьникам по четырнадцать лет. Я потом еще вернусь к снимку. Сейчас скажу только о росте. Дети сидят, руки у них сложены на парте, спины прямые. Понятно, что в класс пришел нанятый родительским комитетом фотограф, училка скомандовала:
– Выпрямились, улыбаемся, сидим красиво. Это память на всю жизнь!
Я засмеялась.
– В мои школьные годы именно так и происходило. Что тебя смутило?
– Сначала я не сообразила, почему глаз за снимок зацепился, – ответила Ада, – все вперед пошли, а я быстро пару снимков телефоном щелкнула. Потом до меня дошло: рост. Голова Вероники чуть выше уровня локтя соседа.
– Она девочка, он мальчик, – не усмотрел ничего странного Димон.
Дюдюня взглянула на Мишу:
– Твое мнение?
– Лет до четырнадцати-пятнадцати примерно, – сказал эксперт, – ученицы, как правило, выше и крупнее учеников. Мальчики вытягиваются позднее. А тут наоборот.
– Николай, наверное, очень высокого роста, он изначально был длинным, – предположила я.
– Вот вам новый снимок, – не сдалась Дюдюня, – смотрите. Бракосочетание Каменевых, традиционный кадр. Обычно он какой? Жених и невеста в зале, по бокам свидетели, сзади приятели, напротив сотрудница ЗАГСа. Но у нас только фигуры новобрачных. Ну и какого роста жених и невеста?
– Девушка незначительно ниже парня, – отметил Иван Никифорович, – они почти одного роста.
Глава двадцать четвертая
– Вот-вот, – закивала Дюдюня, – получается, что Коля странным образом в четырнадцать лет сильно вырос. Но это не все. Меня при взгляде на фото смутила тень над губой и на щеках мальчика.
– Старый кадр, – пробормотала я, чуя какой-то подвох, – несовершенная аппаратура.
– Именно так все и думают, – согласилась Ада Марковна, – бумага, на которой печатались тогда снимки, была не лучшего качества. Она довольно быстро изменяла цвет. Поэтому наши родители держали фотографии в закрытых коробках, альбомах, берегли негативы. Если же вешали снимки на стену, то не на ту, куда падали лучи солнца. Я обратила внимание на рост парня и тень над его губой.
– А я увеличил серую полоску на лице, – добавил Миша, – не являюсь таким специалистом, как Дмитрий, получилось плохо.
– Но все равно информативно, – перебила его Дюдюня. – Дима, можете сейчас укрупнить нужный участок?
– Конечно, – кивнул Коробок, – пожалуйста.
– Что мы видим? – голосом фокусника, который извлек из шляпы кролика, осведомилась Ада.
– Он уже брился, – протянул Иван Никифорович, – это усы, и растительность не жидкая, как у подростков, а вполне густая!
– Могут ли у восьмиклассника расти усы и борода? – осведомилась Дюдюня.
– Да, – ответил Михаил, – растительность на лице появляется рано у представителей некоторых народов.
– Каменев русский, – пробурчал Коробков.
– Есть еще генетические нюансы, – не сдался Михаил, – если отец, дед имели густые бороды, то скорей всего сын и внук рано познакомятся с бритвой.
– Согласна, – не стала спорить Дюдюня, – но давайте вспомним, что Коля и Ника учились в конце шестидесятых – начале семидесятых годов. В то время дети были другие не только ментально, поведенчески, но и физиологически. Ученые разных стран считают, что акселерация началась из-за того, что фермеры стали применять при уходе за коровами, курами, овцами гормоны и антибиотики. Мы едим мясо, яйца, масло, пьем молоко и получаем энную дозу препаратов. Но в конце шестидесятых в СССР дети пока массово не были крупными. Если посмотреть статистику советских лет, то рост четырнадцатилетних мальчика и девочки должен колебаться в пределах от ста сорока восьми до ста шестидесяти сантиметров. А вот через два года юноши уже стали выше девушек. Коля же в восьмом классе был длиннее своих сверстников, но на снимке из ЗАГСа понятно, что он почти одного роста с женой. К четырнадцати годам парень достиг предельного роста? Он бреется, лучше других учится, но повторяю: спустя несколько лет Николай почти одного роста с женой. А мы ее видели, нельзя назвать Веронику дылдой!
– Ты считаешь, что Николай на самом деле был старше? – уточнила я. – Ему на этом фото не четырнадцать?
– Минимум восемнадцать, – отрезала Дюдюня, – поэтому он был умнее и сообразительнее других школьников, воспринимал новый материал с лету, легко заработал золотую медаль.
– Бред какой-то, – высказалась я, – в школу без документов не берут. А в метрике указан год рождения.
