Какое-то время он повсюду носил за собой эту камеру, как будто сделать снимок на телефон не было проще.
– Эти тут же оказываются у меня в руках, – ответил он мне однажды.
Но постепенно он перестал ее брать, и уже несколько месяцев я ее не видела. Поэтому последняя ленточка фотографий меня удивила – на ней был он с Айрис: он и Айрис на квадроцикле, он и Айрис на пляже. Она пробралась и на его стену. Этого я не ожидала.
Когда я увидела эти фотографии, мои ладони начали потеть. Нужно было убедить себя, что все нормально. Что я не опоздала. Мой план сработает. Он выбрал меня однажды. Он выберет меня снова.
Но что, если нет? Что, если уже слишком поздно? Я развернулась и почти дошла до двери, когда раздался голос Купера:
– Эбби?
– Да, что такое? – спросила я – громче, чем рассчитывала, – и поспешила к его кровати.
– Я думал, ты ушла.
– Я не ушла, я здесь.
– Хорошо. Мне нравится, когда ты здесь.
– Мне тоже.
– Ты моя любимая, – промычал он.
Мои плечи расслабились.
– Я знаю. А ты мой.
Двадцать девять
Я пришла к Куперу в восемь. Сейчас уже была почти полночь – начинался мой комендантский час. Сначала Купер спал беспокойно и то и дело открывал глаза. Несколько раз мы вели невнятные (с его стороны) беседы. Сотни раз, снова и снова я смачивала его полотенце. Но теперь жар спал, и Купер мирно дремал у меня под боком. Больше я ничем не могла помочь.
Чтобы встать с кровати, мне нужно было выбраться из-под его тяжелой руки. На прикроватной тумбе лежал телефон Купера. Еще чуть-чуть, и он бы выключился – я уже слышала сигнал низкого заряда. Я подключила зарядное к телефону на случай, если Купер проснется и ему нужно будет написать мне. Потом вытащила свой и отправила ему сообщение:
Я: «Комендантский час. Должна бежать. Надеюсь, тебе лучше».
У двери я немного задержалась. Чего я ждала? Почему надеялась, что он сейчас проснется и станет умолять меня остаться? Мне нужно было уходить. Поэтому я ушла.
* * *
Той ночью мне приснилось, что я проспала выставку. Я открыла глаза в панике, но вспомнила, что еще только суббота. Я не ожидала таких снов до завтра, но все равно обрадовалась, что это лишь разыгравшееся воображение.
На телефоне меня ждало два сообщения. Первое от Лейси:
Лейси: «Ты увиделась с ним вчера. Сегодня и завтра, чтобы обезвредить твой поступок, беги от него, как от чумы».
Я: «Да, босс», – отправила я в ответ.
Второе сообщение пришло от Купера:
Купер: «Слышал, вчера вечером я был ребенком. Спасибо, что позаботилась обо мне».
Так он ничего не помнил? Это он хотел сказать? Я ответила:
Я: «Да, был. Значит, сегодня тебе лучше?»
Он: «Намного. Достаточно хорошо, чтобы ехать на дюны. Ты со мной?»
Я: «Очень смешно».
Он: «Я думал, ты поборола этот страх».
Я: «Я с ним столкнулась. Не поборола его».
Следующее сообщение снова пришло от Лейси.
Лейси: «И не переписывайся с ним сегодня».
Я рассмеялась и последовала ее приказу. Я не отправила ему больше ни слова. Наверное, он понял, что я занята, потому что тоже мне не писал. И я без труда выбросила это из головы, потому что у меня и правда было много дел. Я начистила столько плинтусов и реек на стульях, что мои плечи начали ныть.
* * *
– Дедушка, мне нужен массаж плеч. Только не глубокий, – сказала я дома тем же вечером, плюхаясь на пол перед его стулом.
– Как еще я, по-твоему, должен разбить узелки?
Мама развернула экран компьютера ко мне, и я увидела на нем счастливое папино лицо.
– Привет, малышка! Ты прошла на выставку!
– Да! У меня получилось. Ты получил мое письмо?
– Да. Я ответил, но мне сказали, у тебя была насыщенная неделя.
– Очень насыщенная. Прости.
– Все в порядке, – сказал он. – Удачи. Мне жаль, что я не смогу прийти.
– Не сможешь, говоришь? Да, я поняла. Ты собираешься меня удивить, как те папы-солдаты в интернете, которые выпрыгивают из коробок на футбольном поле или из тортов на вечеринках в честь дня рождения. Я угадала?
– Они выпрыгивают из коробок на футбольных матчах? – спросил он.
– Да, это очень театрально и очень сентиментально. Все всегда ревут.
Дедушка начал массировать мне плечи, и я резко втянула воздух из-за боли.
– Нет, малышка, этого не случится. Мне жаль, – сказал папа.
– Все они так говорят, стараются свести все к шутке. Но я-то тебя знаю. Только не выпрыгивай из моих картин, или тебе придется за них платить. А я пока буду практиковаться над своим плачем.
– Эбби, я…
– Она шутит, Пол, – вмешалась мама. – Она знает, что тебя не будет. – Незаметно для папы она махнула мне рукой, чтобы я это прекратила.
Дедушка, который всегда знал, что сказать в неловкие моменты, вмешался:
– Надеюсь, ты заказал видеографа по такому случаю, Пол. У таких видео миллионы просмотров в интернете.
Мама вздохнула и развернула монитор в свою сторону. Она выглядела виновато.
– Ты ведь их знаешь, – обратилась она к папе. – Им нравится доводить шутки до точки, когда уже не смешно.
– Что? – возмутилась я. – Я думала, что мы сейчас как раз вышли на пик юмора.
– Я тоже, – согласился дедушка, пытаясь докопаться до узелка в моей шее. – У меня даже оставалась еще как минимум пара патронов в пороховнице.
– Никто не говорит патроны в пороховнице, дедушка.
– Я говорю – следовательно, ты неправа.
– Ай! Я же просила не глубокий массаж.
Он слегка ослабил хватку.
– Вы все готовы к завтрашнему дню?
– Да, думаю, да. – Я была готова к своей выставке. Я не была уверена, готова ли я целовать Купера, но и то и другое должно было случиться независимо от моей готовности. Мне оставалось только полагаться на то, что Купер готов.
Тридцать
Я ходила вдоль своих экспонатов в туфлях Лейси. У меня самой не хватило времени пройтись по магазинам, а ее обувь однозначно была мне слишком мала. Она сдавливала пальцы и натирала ступни. Хотя и смотрелась бесподобно. Что там Лейси говорила о жертвах?
