Я опустила руки.
– Вы правы. – Теперь вместо объятия я пожала его руку, хотя, пожалуй, с излишним воодушевлением. Усмирить поток адреналина в крови было невозможно. – Спасибо.
Я поспешила к двери, пока он не успел передумать, а потом развернулась кругом, вспомнив о картинах.
– Просто оставьте их здесь, – предложил он. – И вам не придется снова с ними носиться. Поставьте у двери. Вы ведь принесли ткань, чтобы накрыть их?
– Да.
Я быстро справилась с картинами и ушла в счастливом тумане.
Двадцать пять
Уже скоро я залезла в машину и тут же написала Куперу:
Я: «Он сказал «Да»! Он сказал дааааааааа!!!»
Его ответ не заставил себя ждать:
Он: «Ты предложила кому-то жениться на тебе?»
Мне даже не удалось сдобрить свой ответ сарказмом, настолько я была взволнована.
Я: «Мои картины приняли на выставку. Он сказал «да». Все пять! Думаю, мое сердце выросло до невероятных размеров».
Он: «Ему давно было пора признать, что ты гений. Я поведу тебя праздновать. Будешь ждать меня дома через десять минут?»
Я: «Дай мне тридцать. Нужно рассказать семье и сделать вид, что они узнали об этом первыми».
– Мама! Дедушка! – ворвалась я в дом с криком.
Мама вскочила на ноги, и ее книга с грохотом приземлилась на пол. Она переступила через нее и поспешила ко мне.
– Что такое? Что-то случилось? Авария? Землетрясение? Тебя уволили? – Она схватила меня за плечи и начала осматривать с ног до головы.
Я открыла и закрыла рот.
– Серьезно? Об этом ты думаешь в первую очередь?
– Ты никогда раньше не залетала в дом вот так. Меня это взволновало.
– Со мной все хорошо. Лучше, чем хорошо. Где дедушка?
– Снаружи.
Я пошла в кухню и открыла заднюю дверь. Мама шла за мной.
– Дедуль, заходи внутрь! У меня есть объявление поважнее твоих овощей.
Дедушка подошел прямо к раковине и начал натирать руки мылом.
– Все в порядке?
Ладно, может быть, мне и стоило поработать над своим торжественным тоном.
– Скажем так, землетрясения не было, – сказала я.
– Я сейчас должен был уловить отсылку? Это какой-то молодежный сленг, означающий какой-то перелом? Твоя земля переломилась, Эбби? – Он смыл мыло, выключил воду и вытер руки о полотенце, висящее на ручке духовки.
Я рассмеялась.
– Да, на самом-то деле, в некотором роде да. Меня допустили к выставке.
– Что? Правда? – Мама захлопала в ладоши и обняла меня. – Я знала, что ты сможешь!
Я обняла ее в ответ, потом повернулась к дедушке.
Его глаза сияли гордостью.
– Ну, конечно, ты смогла, – сказал он. – Я должен удивляться?
– Ты не должен удивляться, ты должен порадоваться за меня.
– Готово. – Он обнял меня так крепко, что кости затрещали.
– Мне нужно написать папе, – сказала я, убегая в комнату.
Я только нажала кнопку «Отправить», как зазвенел дверной звонок.
– Купер ведет меня праздновать! – закричала я, спеша к двери. Купер ждал там. Он явно только что вышел из душа. Его волосы еще не высохли, а глаза улыбались. Я обхватила его руками за шею и обняла. Он поднял меня в воздух.
– Поздравляю!
– Спасибо. И спасибо за то, что шел по списку вместе со мной. Благодаря этому я узнала такую себя, о которой и не подозревала.
Он поставил меня на пол, и я собралась заходить внутрь, но он схватил меня за запястье. Я развернулась кругом и оказалась лицом к нему.
– Прости за ту дурацкую ссору на днях.
– И ты меня.
– Давай договоримся не копаться больше друг у друга в головах?
Я кивнула без колебаний.
– Меня устраивает. – Я кивнула ему за плечо. – Сейчас захвачу обувь, и можем идти.
– Хорошо. Я пока поздороваюсь с твоими родными.
– Отличная идея. – Я пошла в свою комнату, а он – в гостиную. Я слышала его приветствия, пока искала свои вьетнамки в гардеробе.
– Отличные новости у Эбби, – сказал он.
– Да, мы очень ею гордимся, и ее папа тоже, – сказала мама.
Мой папа? Я же только что ему написала. Мама уже успела с ним созвониться? Я вытащила один шлепок в горошек, но не могла найти ему пару. Пришлось копнуть стопку одежды. Нужно было навести в гардеробе порядок.
– И я горжусь, – поддержал Купер.
– Куда вы с ней поедете? – спросил дедушка.
– Еще не знаю. Наверное, пить молочные коктейли? Она любит молочные коктейли.
– Ага! – возликовала я, когда отыскала второй шлепок. Я обулась и пошла к остальным.
– Повеселитесь, – пожелала мама, когда заметила меня.
– Ты позвонила папе?
Она посмотрела на настенные часы.
– Нет, еще слишком рано. Но я расскажу ему.
– Но ты сказала, что он мною гордится.
Она улыбнулась.
– Конечно же, он гордится. Он всегда говорит о твоем искусстве.
– А. – Она просто обобщала. – Спасибо, мама.
– Ты готова? – спросил Купер.
– Ага, идем.
* * *
Воскресным вечером местечко с молочными коктейлями всегда было забито. Мы стояли в очереди уже минут десять, когда колокольчик над входной дверью зазвенел в миллионный раз, и новая группа людей прошагала внутрь.
– Купер!
Он расплылся в улыбке.
– Рис! Привет!
Она оставила свою компанию и подошла к нам.
– Я думала, ты сказал, что занят сегодня вечером.
– Да, занят. У Эбби отличные новости, и я повел ее праздновать.
Я постаралась скрыть свою радость, но, кажется, Айрис все равно ее заметила.
– Какие отличные новости? – спросила она.
– Да так, ничего особенного, – сказала я.
– Еще как особенное. Ее картины будут на выставке в музее. Она там единственная несовершеннолетняя.
– Вау, – сказала Айрис. – Это замечательно. Поздравляю.
– Спасибо.
– Могу я к вам присоединиться?
Мне стоило сказать «нет». Я хотела сказать «нет». Но как бы я выглядела? Как мелочная лучшая подруга?
