Купер пошел к багажнику следом за мной.
– Что там?
– Увидишь.
– Кстати, я думаю, мы только что видели, как жизнь уходит из этого мира, – заметил он. – Для списка.
Я застыла с открытым ртом прямо перед багажником.
– Ты прав. Увидели. Отлично. – Я улыбалась, но сама себя остановила. – Я имею в виду, не отлично. Не для твоей сестры.
– Все в порядке, Эбби. Думаю, она оправится.
Я открыла багажник и сняла с картины мягкую ткань, которой она была прикрыта.
Я хотела вытащить полотно, но Купер придержал мои руки.
– Ты это нарисовала?
– Да, хочу подарить твоей сестре.
– Ты не можешь отдать это моей сестре.
– Думаешь, ей не понравится?
– Ей ужасно понравится, но ты должна показать это мистеру Уоллесу. Картина потрясающая.
– Она хорошая. Но я могу и лучше. Эта – для Амелии. – Мистер Уоллес хотел, чтобы картина выражала больше чувств, но на этой, как мне показалось, их было с избытком, в ущерб технике.
– Когда ты ее нарисовала?
– На днях, после рыбного пилинга.
– И вот что из этого получилось? Теперь я жалею, что не пошел.
– Там было достаточно круто. – Я вытащила картину.
– Теперь ты просто увиливаешь, так ведь? Ты говоришь, что она недостаточно хороша, потому что готова пойти к мистеру Уоллесу только с тем, что назовешь совершенством.
– Нет. Я думаю, что эта картина не подойдет, потому что я рисовала ее со странными чувствами.
– Что это значит?
– Ты не знаешь, что такое чувства? – спросила я с ухмылкой.
– Смешно.
Я подняла картину, чтобы он мог ее рассмотреть.
– У меня все еще есть шестнадцать дней до окончательного решения. И еще три опыта, которые нужно получить. Если две другие картины не дадут мне нужного результата, я попробую показать эту. Не беспокойся. Я не отказываюсь идти к нему.
– Отлично. Потому что я бы хотел этого для тебя.
– Я знаю. Спасибо.
Купер кивнул и забрал у меня картину, чтобы донести ее до дома.
Амелии рисунок понравился настолько, что она тут же заставила Купера повесить его в спальне над ее кроватью.
– Эбби, ты лучшая. Спасибо тебе большое. Я буду смотреть на нее и вспоминать о Линдси.
– Хорошо. Я рада, что тебе понравилось.
– Скорее всего Эбби придется одолжить ее на какое-то время, чтобы предложить хранителю музея для выставки.
– Без проблем, – сказала Амелия. – Но пока она останется у меня.
Мы трое отступили и всмотрелись в картину, словно уже оказались в музее.
Продолжая изучать рисунок, Купер положил мне руку на плечи.
– Моя маленькая Эбби растет.
Я закатила глаза и ущипнула его за бок.
– Ты всегда знаешь, как испортить момент.
– А я-то думал, что всегда знаю, как сделать его еще лучше.
Я вздохнула, но уступила.
– Да, ты знаешь.
Мы оставили Амелию в ее комнате наедине с картиной и направились в кухню.
– Прошлой ночью вы с Лейси, казалось, такие… – начал Купер.
– Казалось что? – спросила я его, когда он устроил набег на холодильник, не закончив мысль. Он вернулся с пачкой «Читос Паффс»
[16].
– Не рановато ли для такого?
Он глянул время на микроволновке.
– Уже одиннадцать. Это почти обед. – Он заглянул в пачку. – Свойские.
– Свойские? Сырные, ты имеешь в виду? – Я прищурилась, чтобы вчитаться в ярко-голубую надпись на пачке в его руках.
– Нет, вы с Лейси, казалось, общались по-свойски.
– А, да.
– Как это получилось?
– Не знаю. Мы не слишком часто общаемся, но она мне нравится.
– Если я правильно помню, ты говорила, что вы не друзья.
– Ага, ну, все меняется, – ответила я фразой Лейси. Я присмотрелась к его выражению лица – Купер пытался выглядеть безразличным, но его глаза выдавали напряженность. Я запрокинула голову в протяжном стоне.
– Что не так? – спросил он.
– Ты ревнуешь.
– Да, может быть, и ревную. Я рассчитываю на то, что ты моя лучшая подруга.
Я стащила у него пачку «Читос» и пошла на выход.
– Ты куда? – спросил он.
– Рисовать. Ты снабдил меня всевозможными эмоциями, теперь нужно с ними поработать. – И сильнее всего я чувствовала растерянность. Прошлой ночью я думала, что он ревнует меня к Эллиоту. Но я ошибалась. Он ревновал к Лейси. Вот почему он вел себя так странно. Мысленно я поставила жирную галочку рядом с пунктом «абсолютно ничего не изменилось».
Мой телефон зазвенел, когда я уже вышла на улицу. Я вытащила его, чтобы прочитать сообщение, но и без того знала, что оно от Купера.
Он: «Если мне придется, я вызову Лейси на дуэль».
Я: «Я ей передам».
Двадцать два
Следующим утром, первым делом после того, как проснулась и оделась, я пошла осматривать кладовку.
– Снова ищешь свои сахарные хлопья? – спросила мама. – Думаю, дедушка их доел.
– Нет, я ищу альбом для рисования.
– В кладовой?
– Я уже обыскала весь дом. Это моя последняя надежда. – Я давно не делала зарисовок, но вчера сквозь все свое разочарование Купером поняла, что пришло время попробовать что-то новое.
– Кажется, я видела какой-то… – Мама встала и пошла к корзине, где хранилась макулатура, рекламные листовки и купоны. Она порылась в ней и нашла мне блокнот.
– Я знаю, что это не альбом, – сказала она. – Но вдруг тебе подойдет.
– Дареному коню в зубы не смотрят, – сказала я, забирая блокнот.
– Это была моя строчка, – вставил дедушка. Он только что зашел в дом с лейкой и уродливым огурцом в руках.
– А что ты ищешь?
Я помахала блокнотом.
– Уже ничего. Я пойду прогуляться.
– Не думаю, что… – начала мама.
– Нет, – оборвала я, потому что мама, судя по всему, восприняла это как приглашение. – Сама. В этот раз я хочу прогуляться сама.
– Угу. – Мама выглядела почти огорченной. – Хорошо. Повеселись там.
