– Нет, – сказала я.
Секунду Лейси молчала, вероятно, рассматривая Купера. Потом она сказала:
– Ну, он слишком много улыбается и не умеет одеваться.
Я сдержала смех. И то и другое мне в нем нравилось.
– К тому же Эллиот милашка.
Мы перешептывались тихонько, но, очевидно, недостаточно скрытно, поэтому вскоре я поймала на себе пристальный вопросительный взгляд Купера.
Я покачала головой.
Его глаза опустились на мой локоть, где рука Лейси обхватывала мою. И я без труда читала это выражение: «Что происходит?»
– Будешь бургер? – спросила меня Лейси, в этот раз громче. – Я хочу бургер.
– Да, с удовольствием, – согласилась я.
– Давай, Эллиот, пойдем, добудем еды.
Он пошел за нами. За долгим столом в патио мы все наполнили тарелки картошкой-фри, арбузом и бургерами.
– Идем туда, – сказала Лейси, указывая на шезлонг под деревом, который каким-то чудом остался свободным.
Я присела у изголовья, а Эллиоту Лейси предложила место с другой стороны, ко мне лицом. Себе она принесла стул и присела рядом с нами.
– Спасибо, что пришли, ребята.
– Спасибо, что пригласила. Как прошли твои прослушивания? – спросила я.
– Они прошли хорошо. Но мне всегда так кажется. Потом будет видно.
– Прослушивания? – спросил Эллиот.
Она отмахнулась от вопроса.
– Ничего особенного. Мне нужно проверить, как там остальные, – сказала Лейси. – Развлекайтесь.
Ее заговорщический голос вернулся, и я поняла, что все было спланировано. А потом она ушла, оставляя меня наедине с Эллиотом.
Двадцать
Без Лейси нас окружила совершенно неловкая тишина. Я несколько раз откусила бургер, чтобы постараться хоть как-то ее оправдать. Но, когда я все проглотила, пришло время паниковать. Может быть, я умела общаться только с друзьями? Почему-то в этот момент мне вспомнилась одинокая рыбка, подбирающаяся к моей ноге. Но потом я поняла, что сейчас испытывала такое же беспокойство, как в спа. «Дай себе шанс», – подумала я. Решись, и станет легче.
Сверчки в этот момент застрекотали в кустах неподалеку и привлекли внимание Эллиота. Потом он улыбнулся.
– И вот сверчки нарушили тишину.
Я тут же рассмеялась, и мне действительно стало спокойнее.
– Вполне иронично.
Он кивнул в ту сторону, куда ушла Лейси.
– Она не слишком скрытна для актрисы, как думаешь?
– Думаю, она и не пыталась. Скрытность не в ее стиле.
– Мне не на что жаловаться, я остался здесь с тобой.
Мои щеки вспыхнули румянцем, и за признанием Эллиота последовал второй раунд игры в молчанку, хотя я и думала, что с ней покончено. Я постучала пальцами по пластиковому подлокотнику шезлонга, съела немножко арбуза и спросила:
– Что ты любишь лепить больше всего? К чему ты из раза в раз возвращаешься?
– Больше всего? – переспросил он. – Я не знаю, что мне нравится больше всего, но я часто делаю деревья. Кажется, мне хочется создать идеальное.
– Ты делаешь скульптуры из глины или камня?
– Из глины.
– Я никогда не рисовала деревья. В плане, только деревья. Я рисовала их на фоне или как часть сцены. Нужно будет попробовать отвести им главную роль.
– А что ты любишь рисовать больше всего? – спросил в свою очередь он.
– У меня нет любимого. Недавно я рисовала рассвет, это было круто.
– Я не видел этого рисунка в гостиной.
– В гостиной висит только часть. У меня есть комната, где этого добра полно.
– Почему ты мне ее не показала?
– Не ты ли говорил о претенциозности?
– Между хвастовством и желанием показать свои работы людям есть разница, верно?
– Безусловно, – согласилась я.
– Итак, я хочу посмотреть на нее.
Я улыбнулась.
– Эбби! – услышала я, как кто-то зовет меня издалека. Я обернулась и увидела Купера у холодильника – он протягивал вверх банку «Доктора Пеппера». Свет в патио уже зажегся, и сад тоже освещали гирлянды, развешанные по деревьям и столбам. Когда успело так стемнеть?
Я кивнула. Потом Купер указал на Эллиота.
– Хочешь газировки? Купер спрашивает.
Эллиот приложил руки ко рту наподобие рупора и крикнул:
– «Колы»!
Купер оббежал бассейн и презентовал нам две банки.
– Учти, Эбби и «Кола» – вещи несовместимые. Она ненавидит «Колу».
Я закатила глаза.
– Он шутит.
– Так ты не ненавидишь колу? – уточнил Эллиот.
– Я ее ненавижу, но это не проблема.
Купер шлепнул Эллиота по руке и ушел. Мы оба смотрели ему в спину. Это было странно. Он снова вернулся к Айрис и приобнял ее за талию.
– Вы действительно близки, – заметил Эллиот, вырывая меня из ступора.
– Разве не все друзья близки?
– И то верно.
Мы помолчали какое-то время, и я постаралась придумать еще какие-то темы, связанные с искусством. Свою тарелку с едой, съеденной только наполовину, я опустила на пол, и он сделал то же самое.
Эллиот наклонился, оказавшись немного ближе ко мне, и посмотрел в небо.
– Ты знаешь какие-нибудь созвездия?
– Только основные. А ты?
– Так же.
– От тебя приятно пахнет, – сказала я. Наверное, каким-то продуктом для волос, или антистатиком, или просто чем-то чистым и ароматным.
– Спасибо. От тебя тоже.
– Это ванильный лосьон. – Я протянула ему руку, Эллиот взял ее и поднес к носу.
– Напоминает печенье, – сказал он.
Купер снова подошел к нам, на этот раз за руку с Айрис, и присел на шезлонг, который притащила Лейси. Айрис села перед ним.
– Эбби, Айрис спрашивала, как мы встретились, и я пытался вспомнить первые слова, которые сказал тебе на уроке, когда ты только переехала.
– Ты сказал: «Ты новенькая», – сказала я невозмутимо. – Я ответила: «Ты наблюдательный».
Он залился смехом.
– Точно. Ты всегда была саркастичной. Но потом я ответил тебе чем-то очень смешным.
– Купер считает себя смешнее, чем он есть на самом деле. – Я и правда не помнила, что он сказал, когда я впервые вошла в класс естествознания в очередной новой школе. Но я помнила, что он был первым, кто заговорил со мной, и с тех пор мы дружили.
