– Лапы обезьяны?
– Теперь я понимаю, почему ты выбрала стать русалкой, раз альтернатива – обезьяньи конечности.
Я ответила ему улыбкой и стащила картофелину.
Его лицо приобрело серьезное выражение.
– Не ешь мой картофель, Эбби. Ты сказала, что не хочешь картофеля, а я сказал, что ты все равно будешь воровать мой, если не возьмешь себе, и ты пообещала этого не делать.
– Ты разыгрываешь диалог, который у нас был пять минут назад?
– Да, потому что его ты, кажется, забыла.
– Это плата за то, что я держу твой промасленный пакет.
Он схватил пакет с моих колен и переложил его себе на левую ногу, не отрываясь от дороги.
– С тобой никакого веселья, – заявила я.
– Со мной больше всего веселья. – Он достал картофелину из пакета и съел ее.
– Кстати, ты поговорил вчера с Рейчел?
– Да, но почему кстати? Ты пытаешься сказать, что Рейчел самая веселая?
– Нет, я самая веселая. Я сказала «кстати», потому что мне показалось, что она там веселится.
– Да, она звучала довольной. Она рассказала тебе о туре по Европе? Для четырех амиго, которые следующим летом выпустятся из школы.
– Она так его назвала? Для четырех амиго? Она посмеялась, когда я так сказала!
Он захихикал.
– Наше воссоединение в конце лета будет невероятным.
* * *
Дома я позаботилась о достаточной дистанции между мной и Купером с его пакетом, полным отравы.
– Вот ты какая. Ешь в машине, но скрываешься от мамы.
– Зато я не забываю, кому предана.
Но мама промолчала. Она просто бросила взгляд на пакет, когда мы только вошли, и спросила, чем мы собираемся заниматься.
– Хотим дочитать нашу классику и наконец-то вычеркнуть ее из списка.
– Но сначала я хочу набить желудок всяким мусором, миссис Тернер. А потом мне нужно будет отработать это прогулкой. Вы пойдете прогуляться с нами минут через десять?
Его предложение стало для меня неожиданностью. Ни о чем таком мы не договаривались. Он просто знал, что я беспокоюсь о маме.
– Да, Купер, думаю, да.
Он закинул картофелину в рот, и когда мама вернулась к чтению, я беззвучно произнесла: «Спасибо».
Он подмигнул в ответ.
* * *
Когда мы сходили в парк без какого-либо сопротивления со стороны мамы и вернулись домой, она настояла на том, чтобы я показала Куперу дорисованный рассвет, будто это какой-то бесценный шедевр. Может быть, отчасти в этом и была моя проблема. Люди вокруг переоценивали мои работы. Все эти годы подпитывали мою неоправданную уверенность.
Новые картины – залитая светом сцена и квадроцикл – стояли у стены, прикрытые хлопковой тканью. Я подумала, что можно было бы показать и их, но передумала. Пусть останется элемент сюрприза, если мне все-таки удастся попасть в шоу.
После детального обсуждения картины мы с Купером пошли в мою комнату.
– Работа и правда отличная, Эбс.
– Спасибо.
– Почему ты говоришь так, словно мне не доверяешь?
– Потому что мистер Уоллес согласился взглянуть на работы еще раз, и мне кажется, что они в сотни раз лучше, чем предыдущие, но я не уверена, что они дотягивают по уровню.
Я бросила ему книгу, которую он оставил у меня на столе после нашего налета на фаст-фуд, достала свою из верхнего ящика прикроватной тумбочки и положила ее на постель. Если я дочитаю сегодня, у меня будет еще пара дней без забот о следующем пункте.
– Мне просто нужно разобраться со списком.
– Волшебный список. – Купер подошел к нему поближе и несколько минут рассматривал надписи. – Почему ты уже вычеркнула пункт о разбитом сердце?
От его вопроса мое сердце, казалось, остановилось в груди. Мы успешно избегали этой темы вот уже год. Неужели я решусь поднять ее сейчас? Мне хотелось отвернуться, но я не отрывала взгляд от Купера.
– Потому что мое сердце разбивали.
Глаза Купера опустились на пол, а потом снова обернулись ко мне. Он понимал.
– Тогда начнем так: почему ты вообще внесла этот пункт сюда? – спросил он мягко.
– Я не знаю, – сказала я. – Записала просто потому, что он уже выполнен. Думаю, мне хотелось понимать, что хотя бы какой-то опыт у меня есть.
Он неспешно кивнул. Нам нужно было быстро переключиться на что-то другое. Продолжить замалчивать то, что произошло год назад. Я могла сказать что-нибудь. А могла ждать. Пока скажет Купер. Однажды я уже взяла на себя эту роль. Если за этот год его чувства изменились, пришла его очередь выкладывать.
– А ты? Ты уже можешь вычеркнуть «разбитое сердце» из списка? – Я искренне не знала, что он ответит. Даже несмотря на то, что я застала немало его отношений, я и понятия не имела, влюблялся ли он когда-нибудь. Он об этом не рассказывал, и я полагала, что нет.
– Нет, не могу, – ответил он. Мое тело отозвалось удивительным облегчением.
Купер запрыгнул на постель рядом со мной и открыл свою книгу, когда раздалось уведомление о новом электронном письме. Я вытащила телефон. Никто, кроме папы, не писал мне писем на почту, поэтому я знала, чье имя увижу в папке входящих.
– Папа? – спросил Купер, поглядывая на меня из-за края книги.
– Ага. – И я начала читать письмо про себя.
«Моей дочери, которая пишет мне письма лучше, чем любая другая из моих дочерей. От ее отца, который несколько дней не мог подобраться к компьютеру.
Почему я не заставил тебя посмотреть рассвет раньше? Тебе когда-нибудь доводилось будить себя в пять утра? Вот тебе и ответ. Я счастлив, что не придется задавать двадцати вопросов об Эллиоте, потому что я бы тоже не смог столько придумать. Ну, меня интересует только его фамилия, чтобы я мог узнать его подноготную. Что скажешь о том, другом, парне в твоей жизни? Как его зовут? Твоя мама говорит, он все еще частенько заходит. Надеюсь, он хорошо к тебе относится. Следующие пару недель мы будем передвигать позиции, поэтому заранее прошу прощения, что не смогу писать и звонить так часто, как обычно. Кажется, ты тоже занята списком. Не забывай держать меня в курсе, мне нравится слушать о твоих приключениях».
Я улыбнулась и показала Куперу пальцем на стол, который был ближе к нему.
– Подашь ноутбук?
Он потянулся к столу, схватил ноутбук и поставил его мне на ноги.
– Какие новости от отца?
– Особенно никаких. По почте он не рассказывает мне о том, что там происходит в целях безопасности. Так что в основном это я рассказываю ему о том, что здесь происходит.
