Я прислушиваюсь, ожидая услышать визг шин по гравию и голос парня, зовущий меня. Но этого не происходит ни сейчас, ни через пять минут. В какой-то момент я даже перестаю нервничать. Даже думать не хочется о том, что мне придется мысленно вернуться в тот безлюдный переулок, темный лес и в завораживающий заброшенный дворец.
Надеюсь, Блейну не важны подробности, ему должно хватить того, где это случилось и во сколько. Он обязан понимать, что никому не хочется вспоминать свой самый страшный момент из жизни. Я не выдержу и заплачу, по новой ощущу боль на бедре, спине, животе и везде, где остались раны от Джеза. Мне не хватит духу рассказать Блейну обо всем, я слишком слабая для этого.
Бордюр холодный, джинсы промокли, но я не поднимаюсь. Запустив руки в кучерявые из-за влаги волосы, придумываю начало разговора. Мне надо все продумать, чтобы на середине истории не запнуться и не зареветь. А если вообразить, будто я рассказываю момент из книги или фильма? Если сильно постараться, то можно представить, что беда случилась не со мной.
Имею ли я право послать Блейна к черту? Такой вопрос тоже не выходит из моей головы. Парень увидел мои раны, узнал, кто их нанес, так зачем ему подробности? Пусть радуется тому, что есть.
Хейли, хватит мусолить одно и то же! Возьми и расскажи!
Перестань нудить!
Мне действительно необходимо взять себя в руки. Чего я парюсь? Этого психа уже наверняка объявили в розыск, он меня больше не тронет, потому что Блейн не позволит. Интуиция подсказывает, что, зная, какой ужас сотворил со мной его брат, Блейн будет рядом со мной до тех пор, пока Джеза не остановят. Что бы между нами ни произошло, Блейну я могу доверить свою безопасность. Он обязан меня защитить от этого безумца, потому что случившееся – отчасти его вина, как бы я ни старалась это отрицать. Возможно, мои слова звучат слегка эгоистично, но они правдивы.
Но мне надо записаться на курсы по самообороне. Старые приемы немного забыты, а хоть какие-то навыки боя пригодятся любому человеку. Нельзя давать себя в обиду, нужно уметь за себя постоять. Если враг поймет, что ты слаб, он этим непременно воспользуется. Но я считаю, что чаще всего именно слабые оказываются самыми сильными, ведь все беды и проблемы, которые падают на их плечи, делают их только крепче. Думаю, что моя теория верна. Я слабая, но жизненные трудности закаляют меня, и в следующий раз я не дам себя в обиду – ни физически, ни морально.
Звук приближающейся машины отвлекает меня от философских мыслей. Я поднимаю голову и, убедившись, что визг шин мне не послышался, встаю на ноги. Повернув за угол, вижу черный автомобиль Блейна. Вроде обычная иномарка, но ее лаковый корпус цвета ночи и черно-белые диски завораживают. На такую красотку хочется смотреть, и я ни разу не видела, чтобы на этой тачке была хотя бы капелька грязи. Блейн чистоплотный парень, поэтому неудивительно, что автомобиль он держит в идеальной чистоте.
Парень выходит из машины, держа в руках два бумажных стакана кофе с символом «Старбакса». Я забираю их и жду, когда он закроет машину, а только потом отдаю один, поблагодарив за заботу. Блейн ничего не отвечает, только шагает вперед и скрывается за поворотом. Остановившись на полпути, он смотрит сначала на баллончики, а затем на граффити.
– Красиво, – хмыкает Телтфорд и снова идет вперед.
Присев на бордюр прямо напротив рисунка, Блейн хлопает свободной рукой по месту рядом, и я выполняю его безмолвную просьбу. Скрещиваю ноги и попиваю горячий напиток.
– Ты ведь догадываешься, зачем я здесь?
– Заявление на твоего брата уже в полиции, – резко говорю я, не смотря на него, когда сам Блейн прожигает меня взглядом. Еще чуть-чуть, и на моей щеке образуется огромная дыра.
– Ты все правильно сделала. Я поддерживаю идею засунуть Джеза за решетку, но мне не нравится, что ты уходишь из дома, когда он еще бродит по городу. А если вместо меня сюда бы добрался Джез? Как бы ты от него избавилась?
– Ненавижу вопросы, которые начинаются с «если бы» и «как бы». Его здесь нет, а значит, и предполагать такое развитие событий не стоит.
На самом деле я просто не знаю, что ответить Блейну. Уходя из дома, я даже не думала о том, что Джез может меня где-то поджидать, что он вообще осмелится напасть еще раз. Ведь на улице день, пусть и пасмурный, серый, но все же день. Он же не самоубийца, чтобы кидаться на меня на людях. Хотя вокруг нет ни единой души…
– Расскажи мне, как это было. Я хочу знать, что ты чувствовала, делала, о чем думала. Хочу знать каждую деталь; хочу ощутить все, что ты ощутила; хочу пережить с тобой тот вечер, – хрипло и тихо просит Блейн.
И я начинаю говорить. Все мои намерения молчать летят к чертям.
– Было страшно. Особенно когда он преградил мне путь. Оставался всего лишь маленький проулок до спасения. Джез позволил мне бежать, но схватил прежде, чем я оказалась на жилой улице. Я кричала от страха, но никто не пришел на помощь. Когда я спиной проехалась по бетонному бордюру, то впервые почувствовала, что такое настоящая боль. Ощущения, словно кто-то водит по коже острым камнем. Но я не плакала до тех пор, пока не оказалась дома…
На миг останавливаюсь, чтобы взять себя в руки и продолжаю:
– А потом ноги понесли меня в парк. Я думала, что смогу спрятаться там, но Джез был слишком скрытен, и я побоялась, что он может поджидать меня за любым кустом, и побежала дальше. Мои ноги тряслись, в боку ужасно кололо, но я бежала, Блейн… и набирала твой номер. Ты не ответил, никто из твоих друзей не поднял трубку. Вы лишили меня последней надежды на спасение.
Потом Джез все-таки поймал меня, мы дрались, хотя правильнее сказать, что он пытался меня удержать, а я старалась скинуть его с себя. Было очень страшно. Так страшно, что сердце подскакивало к горлу. Я боялась, что та ночь станет последней, что я больше никогда не увижу ни света, ни тьмы. Я как будто осталась одна во всем мире с этим психом. На его ноге был электронный браслет, а на руке… на руке было подтверждение того, что он болен. И я отчаянно молилась, чтобы Джеза вернули в лечебницу, из которой он вылез. Твой брат сумасшедший. Он законченный сукин сын, исчадие гребаного ада. И ничего ему не поможет, только смерть. Я желаю, чтобы он сдох, как собака, чтобы его избивали так же, как он меня, чтобы эта тварь молила о спасении или хотя бы просила о смерти без мучений. Я хочу, чтобы он ревел, кричал, чтобы его тело рвали на куски, а потом выкинули на съедение диким животным. Пусть на его могиле не будет памятника, пусть в землю воткнут простую палку, которая будет показывать, что под ней лежит кусок вонючего, не нужного миру дерьма.
Стакан в моей руке лопается, кофе расплескивается в разные стороны, обрызгивая куртку и джинсы Блейна. Я тяжело дышу и смотрю прямо перед собой. Мои глаза застилает пелена бешеной ярости, от которой я чуть не захлебываюсь воздухом, который набираю в легкие. Перед моими глазами лежит Джез. Растерзанный, умирающий, весь в крови.
– Хейли, – испуганно произносит Блейн, и я выхожу из оцепенения и вместо ненавистного лица вижу перед собой граффити.
