Но когда прикрываю глаза и начинаю рисовать нужную картину, мне на плечо ложится рука, и я просто кричу – кричу так, словно меня режут пилой. Откинув руку, начинаю бежать вперед, даже не собираясь узнавать, кто меня так напугал. Но позади слышатся тяжелые шаги, и от этого меня охватывает смертельный ужас. Я бегу еще быстрее, игнорируя покалывающую боль в боку. Кто-то однозначно преследует меня. Переулок кажется слишком длинным и узким.
Мои ноги работают так быстро, что наверняка со стороны их вообще не видно. Боюсь споткнуться и каким-то чудным образом успеваю следить за дорогой, чтобы не свалиться или не врезаться. Позади вместе с топотом раздается еще чей-то грубый смех, волоски на руках становятся дыбом. Такого со мной еще не случалось, но, если говорить объективно, со мной многое не случалось, когда я жила отдельно от парней. Может, недаром поговаривают, что из-за них одни беды?
Наконец-то переулок кончается, и я вижу впереди мигающий фонарь. Еще чуть-чуть, и на моем лице расплывается улыбка. Свет – значит спасение. Но не только свет радует меня. Я знаю, что сейчас покажутся многочисленные домики как под копирку, в одном из которых можно будет попросить о помощи.
Если бы все в этом мире было так просто… Когда мне остается пара шагов до конца переулка, сильные руки хватают меня за плечи и тащат обратно в темноту. Я, не удержав равновесия, падаю на землю, больно ударяясь локтями о мокрый асфальт. Посмотрев вверх, я вижу перед собой лицо, закрытое до глаз черно-белым платком. Невероятно яркие глаза – то ли серо-зеленые, то ли серо-голубые – смотрят на меня со злостью и отвращением. Непослушные пряди волос цвета воронова крыла падают незнакомцу на лоб, а некоторые из них и вовсе доходят до того места, где должен быть рот. Но он не спешит их убирать. Вместо этого парень рывком поднимает меня и снова толкает. Ударившись спиной о стену, я пытаюсь вжаться в нее как можно сильнее, когда он подходит ближе.
– Беги, – хрипло произносит он.
Я бегу в противоположную сторону, потому что спасительная дорога к свету теперь закрыта. Из глаз не льются слезы, что довольно странно, ведь в такой ситуации положено плакать и звать на помощь. До другого выхода из переулка мне осталось всего ничего и, почти добравшись до него, я снова улавливаю леденящий душу смех. Сглотнув, я ловлю воздух ртом, мой бок уже не просто колет, а горит огнем.
Я мысленно уверяю себя, что смогу убежать от этого странного типа. Но он опять ловит меня и кидает в сторону. Споткнувшись о бордюр, я падаю на траву. Пытаюсь встать, но он не позволяет. Я смотрю в его глаза, которые кажутся пустыми, пусть и светлыми. Он смотрит на меня, словно орел на жертву. Когда парень обходит меня и, не задумываясь, становится на мое запястье, я снова кричу. Пожалуйста, пусть по этой улице пройдет хоть кто-то! А тем временем мой мучитель снимает платок, давая ему висеть на шее.
Он улыбается. Эта улыбка совсем не похожа на оскал убийцы. Она даже в какой-то мере кажется безвредной, доброй. Его ровные белые зубы неожиданно сжимаются, и он сильнее давит на запястье. Я извиваюсь, но ничего не могу сделать. Да что с ним не так? Зачем я ему понадобилась? Ничего не понимаю! Но раздумывать об этом просто нет времени. Надо выбираться и бежать домой, а после позвонить в полицию и сообщить, что по улицам разгуливает маньяк.
– Как дела? – вдруг спрашивает он, только уже не тем хриплым пугающим голосом, а таким, каким обычно разговаривал со мной Зак. Я не отвечаю, и он, опять надавив на мое запястье ногой, невинно интересуется: – Эй, ты что, язык прикусила? Нет, так дело не пойдет!
Незнакомец обходит меня, хватает за лодыжки и тянет. Мои куртка с футболкой задираются, и нежная кожа проезжает по шершавому бордюру. Очень больно, но я молюсь только о том, чтобы не осталось шрамов. Пожалуйста, только не шрамы! Да кто он такой?! Зачем же он это делает?!
После того как я оказываюсь на асфальте, маньяк наклоняется и, схватив меня за ушибленное запястье, рывком поднимает. Я сталкиваюсь с ним нос к носу, и мои ноздри обволакивает мускусный запах. Ну почему от него так вкусно пахнет?
– Кажется, я задал тебе вопрос, родная, – исказив лицо в печальной гримасе, говорит он.
Я хочу ответить, но не могу, потому что мои губы дрожат слишком сильно. Опускаю глаза и случайно натыкаюсь взглядом на ногу, обернутую браслетом. Господи, да это же браслет для преступников! Повернув голову, я смотрю на его руку и замечаю белый браслет, такие дают психически больным, у мамы был такой, когда ее состояние было совсем плачевным.
– Отвечай! – кричит незнакомец и трясет меня за плечи так, что зубы колотятся.
Я смотрю на него с ужасом, не в силах даже моргнуть или дернуть мизинцем. Где-то вдалеке слышится рев двигателя, но знаю, что спасти себя могу только я сама.
– Мне скучно, – застонав, говорит он и отпускает меня. Ходит туда-сюда, оттягивая указательным пальцем нижнюю губу, о чем-то раздумывая. Резко останавливается и поворачивается ко мне. – Давай еще раз? Смотри, я считаю до трех, потом говорю «беги», и ты бежишь, договорились? А нет-нет, подожди, давай я досчитаю до четырех с половиной? А то тройка кажется мне слишком банальной.
– Что тебе нужно от меня? – наконец-то я смогла хоть что-то выговорить.
Не уверена, что смогу добраться даже до дерева, растущего меньше чем в десяти футах от нас.
– Хм, интересный вопрос. Но на него я тебе отвечу только в конце погони. Перестань болтать и растрачивать энергию понапрасну, она тебе понадобится. А ты вообще знала, что бег порой спасает жизнь? Ох, ну ладно, что-то мы заболтались. Отвернись и вслушивайся в каждую сказанную мной цифру.
Ублюдок. Он законченный псих. Но я повинуюсь. Поворачиваюсь, слушаю не дыша. Слез до сих пор нет, даже несмотря на боль, из-за которой пульсирует в ушах. Я хочу, чтобы меня кто-то спас, пусть моя надежда напрасна, но кто-то же должен встретиться по пути. Не может быть, чтобы этот район совсем вымер.
– Беги! – восклицает маньяк позади, и я срываюсь с места.
Зная, что впереди тупик, я сразу же сворачиваю, забегая за угол небольшого магазина, свет в котором гаснет ровно в девять. Конечно же, как и ожидалось, я слышу, что за мной гонятся. Впереди только парк. В данную секунду он кажется мне спасением. Там я спрячусь, сбежавший из психбольницы не сможет найти меня в такой непроглядной темноте. Сейчас плевать на собственные страхи, я просто бегу.
Когда асфальтированная дорога остается позади, я пытаюсь не поскользнуться на размытой земле. Даже не заметила, как пошел дождь. Я хватаюсь за ближайшее дерево и позволяю себе остановиться и посмотреть, далеко ли безумец. Его не видно, но зато отчетливо слышны быстрые шаги. Глотнув в еле живые легкие побольше воздуха, снова срываюсь с места, мчусь в самую чащу. Почему он выбрал именно меня? Объявили ли тревогу в лечебнице, из которой он выбрался? Псих. Псих. Псих. Я никогда не встречалась с таким типом сумасшедших. Даже не думала, что когда-нибудь столкнусь с садистом. Говорят, психи делают то, что делали с ними. То есть, если вас избивали так, что в конце концов у вас поехала крыша, вы тоже будете мучить других, пока жертва не свихнется. Даже врагу такого не пожелаешь.
