– Я быстро! – неуверенно пообещала я, пробираясь к дверям.
Как назло на пути мне попался заблудившийся Якушев.
– Дашка, где туалет? – спросил Егор.
– Ты что за весь вечер выучить не смог? – проворчала я, поглядывая на пустой холл.
– А на сцене что? Объявляют уже?
– Ага!
– А Гурьев чего там забыл?
– Он – король бала.
– Ни фига себе!
– Ой, не говори! А туалет там! – кивнула я. – Пока!
– А ты куда?
– Якушев!..
В холле я столкнулась с разъяренным отчимом Виты, который возвращался в зал.
– Прошу прощения, – буркнул он, задев меня плечом.
Он хотя бы извиняется…
Я выбежала на улицу. Роберт стоял на крыльце. А дождь все-таки начался. Капли громко барабанили по козырьку.
– Что он от тебя хотел? – выкрикнула я.
– Даша? – Роб вздрогнул и обернулся.
– Что он от тебя хотел? – повторила я.
– Ты чего перепугалась, дурында? – Кайзер засмеялся.
Смешно ему!
– За тебя перепугалась! – сердито ответила я.
– Замять он все хотел, – вяло отозвался парень, глядя на разошедшийся дождь. – Вроде в депутаты собрался, отца моего знает… За карьеру свою испугался. Думал, если столько свидетелей, я на Виту заяву напишу.
– О-о-о, – протянула я.
– Ей, кажется, здорово влетело от родителей. Она не в первый раз такое в школе вытворяет.
– Я в курсе. А ты что ему ответил?
– Сказал, чтобы он больше внимания Витке уделял. И тогда она вытворять ничего не будет.
Роберт посмотрел мне в глаза. Я улыбнулась.
– Филипп Гурьев стал королем.
– Я слышал, – кивнул Кайзер.
– Тебе все равно?
– Он этого хотел… – ответил парень, внезапно сбежав по лестнице под дождь. – А я получил нечто большее.
– Что? – скрестила руки на груди, глядя как Кайзер мокнет под диким ливнем. – Воспаление легких?
– Ой, Дэнни, – поморщился Роб. – Не занудничай! Дождик теплый. Спускайся!
– Вот еще! Знаешь, сколько я часов просидела в салоне, пока мне делали укладку?
Роберт продолжал стоять под дождем и смотреть на меня.
– Ну что? – не унималась я.
– Неужели я не заслужил танец?
– Танец? Шутишь?
– Ты мне его задолжала еще с осеннего бала.
Я осторожно спустилась с крыльца. Ветер давно прекратился, а ливень, и вправду, был теплым.
– Тебя ничего не смущает? – недовольно заметила я. – Музыки нет!
– Я что-нибудь спою. Этот момент просто создан для танцев, Дэнни! – произнес Роберт, притягивая меня к себе.
Дверь скрипнула, и на крыльце показалась Карина.
– Ребят, вы в порядке? – выкрикнула подруга.
Мы повернули головы к Карине. С моего лица струйками сбегала дождевая вода.
– Да, вполне, – ответил Роб, обнимая меня.
Ливень закрывал нас стеной.
– Севастьянова, возвращайся в зал. Ты королевой стала! – сообщила Карина.
Дождь так грохотал по козырьку, что я не сразу ее расслышала…
Мы с Робертом переглянулись.
– Поздравляю! – улыбнулся Кайзер.
– Спасибо, – улыбнулась я в ответ, продолжая стоять в обнимку с парнем.
– Ну? – поторопила Карина.
– Возьми корону за меня! – выкрикнула я.
– Ты серьезно?
– Угу!
Когда озадаченная подруга скрылась в ресторане, Роберт предложил:
– Прогуляемся?
– Если я заболею…
– Я тебя вылечу, – пообещал Роб.
– Ты еще в мед не поступил! – рассмеялась я.
– Поступлю! – убежденно сказал Кайзер, причем с такой интонацией, что глупо было бы ему не верить.
Еще в начале учебного года я делила всех людей на хороших и плохих. Гурьев и Вита были для меня идеальными. Кайзер – плохим. Папа – хорошим. Мама – сущим наказанием. Но мир не черно-белый, а люди не роботы. Всегда можно оступиться, наломать дров, обидеть, сожалеть, просить прощения, простить… А еще влюбиться и стать лучше.
Психолог говорил, что дневник должен помочь мне узнать саму себя. Это сработало. Узнала и (внезапно!) даже себе понравилась. Думаю, у меня больше нет необходимости его вести. Впереди год, полный перемен, новых знакомств, веселья и любви. Не до дневника.
Летний дождь барабанил по мостовой, омывал дома и запыленные тополя. А мы шли куда глаза глядят. Держась за руки и на ходу целуясь.
Вместо эпилога
*детский рисунок, на котором изображена семья*
(подписано цветными карандашами)
МАМА, ПАПА, КИРИЛЛ
24 июля 20…8
Не верю, что держу в руках этот блокнот. Готовясь к переезду, Кирюша добрался до коробки со старыми вещами, которые никто не трогал со времен учебы в университете.
На обложке: «Мемуары выдающейся выскочки и злюки Даши Севастьяновой…»
О да! Узнаю себя! Это было в моем репертуаре.
Странно перечитывать записи и смеяться сквозь выступившие слезы. Вспомнить, что когда-то мы с мамой не ладили. Или же молчали с подругами о самом сокровенном. Хорошо, что теперь все не так.
Про Виту ничего не знаю. После школы отчим отправил ее в какой-то закрытый пансион за границей. С тех пор про рыжую никто из моих одноклассников ничего не слыхал.
Одновременно грустно и забавно читать про отношения с Филом. У него уже есть счастливая семья, двое замечательных детей… В отличие от подруг, с ним мы видимся редко, но всегда рады друг другу. В субботу встретимся на юбилее Марии Архиповны. Забегу ненадолго до отъезда… Еще нужно успеть попрощаться с мамой и отчимом.
Спустя столько времени непривычно делать запись в дневнике. А ведь это даже символично, что он попал мне в руки перед новым жизненным этапом – переездом в Москву, где мужу предстоит возглавить сеть частных медицинских центров. Мой день рождения отметим в столице.
Упаковывать вещи утомительно, но весело. С таким-то помощником, который с визгом наворачивает круги по квартире. Маленькая копия отца, ураган с такими же глазами цвета миндаля.
– Кирилл! – строго говорю я, когда вижу, как мини-копия лезет в очередную собранную коробку.
– Кирилл Робертович! – важно поправляет меня сын.
