По пустой белой набережной разносились наши голоса и смех…
Снег начал валить так густо, что отсюда не было видно противоположного берега реки. Надурачившись, мы привычно встали у обледенелого парапета.
– У тебя губы синие, – сказал Роберт, оглядывая мое лицо. – Ты чего так легко оделась-то? Не май месяц.
– Ага, апрель! – отозвалась я, до сих пор не веря, что на один весенний день город превратился в новогоднюю сказку.
Роберт расстегнул пуховик и, взяв меня за руку, притянул к себе. Кутаясь в его теплую куртку, я вдыхала уже родной горьковатый запах мужского парфюма.
– Как тебе это удается? – спросила я.
– Удается что?
– Быть простым и легким. Как этот снег, который шуршит над нашими головами.
Кайзер рассмеялся.
– А я не выпендриваюсь, Дэнни, – ответил он. – Ничего не сочиняю. Говорю то, что думаю. И делаю то, что хочу. Решил погулять в такую погоду – и позвал тебя на улицу. Хотел тебя обнять с самого утра – и вот обнимаю… Но про наш договор помню и слово свое сдержу.
Роберт подался вперед и уткнулся холодным носом в мою щеку.
– Как жаль, Дэнни, что я не могу тебя целовать.
28 апреля 20…8
А-а-а! Не успеваю! Совсем! Ничего! Если честно, меня охватывает паника…
Не утихают страсти и по предстоящим школьным выборам. Они пройдут после майских праздников, а результаты объявят только на балу. Вита продолжает из кожи вон лезть, чтобы понравиться остальным. Фил поумерил свой пыл. Как-то столкнувшись со мной в коридоре, он сухо спросил, почему я не общаюсь с рыжей.
– Думал, у вас много общего, – проговорил Филипп.
– Слава богу, нет! – выдохнула я.
Осенью мне казалось, что я недостойна такого человека, как Гурьев. Но Вита меня переиграла. Неужели Филипп даже не догадывается, какая лживая девчонка рядом с ним? Хотя я до последнего верила рыжей…
Помимо уроков, репетитора, консультаций, приходится часто оставаться в гимназии после уроков, чтобы обсудить с ребятами последний звонок.
Но чаще всего мы просто идем в ближайший парк. На свежем воздухе думается лучше.
Странно, но за одиннадцать лет учебы я никогда не проводила с одноклассниками столько времени, сколько сейчас, вот этой весной. Спорим, смеемся, дурачимся… Много идей, много планов, много волнений. Так интересно, как в дальнейшем сложится жизнь каждого из нас…
1 мая 20…8
Мир! Труд! Май! Удивительный день. Теплый, родной и очень для меня значимый.
Утром, зайдя на кухню, я удивилась, что мама дома.
– Ты в последнее время много прогуливаешь, – зевнув, усмехнулась я и взобралась на высокий барный стул. – Не припомню, чтобы ты в выходные не ходила на работу. Разве праздник когда-нибудь был для тебя помехой? Ты постоянно наведывалась в офис.
– Все когда-то случается в первый раз, – пожала плечами родительница. – Кофе?
– Угу, со сливками. И две ложки сахара.
Мама поставила передо мной напиток и села напротив.
– А теперь рассказывай! – потребовала она.
– Если ты о репетиторе, то на майские он уехал к старой тетке в Подмосковье…
– Про Роберта! – перебила меня мать и даже щеку рукой подперла: приготовилась слушать.
Я поперхнулась кофе.
– Про Кайзера? – откашлявшись, воскликнула я. – Зачем?
Мама внимательно смотрела на меня.
– У нас ничего серьезного! – выпалила я.
Мы ведь и не целовались… Просто у нас взаимовыгодные липовые отношения. Я, кстати, сегодня вместо того чтобы бежать со всеми городской марафон, нежилась в постели до десяти часов.
– Роберт наверняка хороший мальчик, – продолжила мама.
– Угу.
– Я знаю его родителей. Они не могли воспитать недостойного человека.
– Угу!
Ее реплики о Кайзере почему-то вгоняли меня в краску.
Она же, заметив мое смущение, рассмеялась:
– Не буду тебя мучить, Даша. Захочешь – сама расскажешь. Я тоже стеснялась со своей матерью такое обсуждать.
– Это ты про того Ромашку, которого стулом огреть хотела? – уточнила я.
Она снова рассмеялась:
– Дарья, да почему тебе стул-то покоя не дает?
– Это все, что удалось узнать от бабушки.
– Ладно, собирайся! – улыбнулась она. – А по пути поведаю тебе о своей первой любви, которую чуть не зашибла табуретом.
– Собираться? – растерялась я. – А куда?
– Я на два часа столик забронировала в ресторане, на двоих. Давай-давай! Знаю, какая ты копуша…
Я слезла с барного стула. Она шутит? Просто так с мамой в ресторан? С ума сойти!
Кажется, и ее водитель слегка озадачился, когда мы разместились на заднем сиденье автомобиля. Впервые в выходной день он нас отвозил куда-то вместе…
Ресторан-поплавок, в котором родительница забронировала столик, находился на противоположном берегу реки. Мы миновали нашу набережную и понеслись по широкому нарядному проспекту, который украсили к майским праздникам. Шофер включил легкую ритмичную музыку, которая еще больше поднимала настроение. В салон через приоткрытые окна проникал теплый майский ветер. Я любовалась свежей зеленой травой и гривистыми белыми облаками, которые медленно плыли над солнечным городом.
– Конечно, это не твой корабль… – проговорила мама, когда мы вслед за хостесом поднимались на верхнюю палубу теплохода. – Ты, кстати, доделала тот, который я тебе купила?
– Что ты! – воскликнула я. – Когда? Работа – очень кропотливая, а сейчас, когда я в выпускном классе, у меня совсем нет времени.
– Вот разберешься с экзаменами и отдохнешь…
Мы сели за столик. С нашего места открывался красивый вид на реку и парк. Голые ветки деревьев, отражаясь в воде, путались в солнечных рябых бликах.
Мама сдержала слово и рассказала про свою первую любовь.
– Вы больше не виделись? – спросила я, отсмеявшись.
Оказывается, она, боясь гнева моей бабушки, постоянно попадала в курьезные ситуации, скрывая своего ухажера.
Мама покачала головой:
– Если мои родители не догадывались о наших отношениях, то его отец и мать – знали. И были против.
– Почему?
– Он был сыном сотрудника МИДа. Его папа работал в Москве. Мама занимала в нашем городе какую-то солидную должность. А наша семья – рабочий класс. Я – простая девчонка, которая чудом попала в престижную гимназию. А то, что я училась лучше всех в школе, никого особо не интересовало… Мы расстались на выпускном. Потом он уехал в Москву к отцу, а я с первого раза поступила в институт, встретила будущего мужа и вот…
