Я выложила на стол телефон и увидела, что мне пришло новое сообщение с неизвестного номера. Викуля вытянула шею, чтобы рассмотреть, кто написал. А я и сама не знала. Но содержание послания привело меня в бешенство.
«Попробуй дегтярным мылом голову помыть! Мне в детстве помогло!»
Я подняла глаза на Вику. Подруга улыбалась. Но, встретившись со мной взглядом, вытянула губы трубочкой, чтобы не рассмеяться, и нахмурила брови.
– Кто мог тебе такую глупость написать? – наигранно сурово спросила Викуля.
– Есть тут у нас сладкая парочка… Бивис и Баттхед, блин.
Мы с Викой, не сговариваясь, обернулись и уставились на последнюю парту. Судя по тому, как Роберт сосредоточенно что-то писал в тетради, а Клим с насмешкой пялился на меня, сообщение прислал Елесин.
– Этот желторотый цыпленок слишком много на себя берет! – прошипела я.
– Стихотворение «Вечер» было написано Буниным в тысяча девятьсот девятом году… – продолжал вещать у доски Вадим Антонович.
– Ты про Клима? – шепотом спросила подруга.
– Ага! – ответила я, набирая ответ однокласснику. – Теперь ему ничего не поможет…
– …стихотворение принято относить к жанру пейзажно-философской лирики, – говорил учитель.
«Послушай, ты! Чебурашка белобрысая…» – строчила я, спрятав телефон под парту.
– …и тогда душа лирического героя наполняется добротой и счастьем!
«Дегтярным мылом рот свой помой, тупица!»
– Дарья, вы слушаете? – донесся до меня голос классного руководителя.
– Конечно! – подняла я голову, убирая в карман телефон. – Счастье, доброта… и все такое.
Вадим Антонович кивнул и продолжил:
– Только вслушайтесь в эти строчки:
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно —
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно…
Я снова обернулась и посмотрела на заднюю парту. Роберт с задумчивым видом таращился в раскрытую тетрадь. Я обязательно ему отомщу. Такое нельзя оставить без наказания.
Когда прозвенел звонок, я первой вскочила с места. Оглядела класс, но, казалось, никому больше нет до меня дела. Ребята собирали сумки, о чем-то весело переговариваясь. Вот и хорошо. Может, они быстро забудут про шутку Кайзера.
Однако я шла по коридору на следующий урок, по-прежнему воровато озираясь по сторонам.
– Дашка, забей! – заметила Карина. – Наши уже поняли, что это был чей-то ужасный прикол.
– Ага! – кивнула Викуля. – Только Елесину неймется! Как обычно.
– Ой, да он шут гороховый, – проговорила Карина. – На него точно не стоит реагировать!
Я хотела выдохнуть с облегчением, но на глаза мне снова попалась ехидная рыжая новенькая. Вроде ничего такого она и не делает, а раздражает… Девчонка шла по коридору чуть впереди, то и дело на нас оборачиваясь.
– Шею свернет! – проворчала я.
– Ты о Вите? – поинтересовалась Викуля. – Почему она тебе не нравится? Мы утром классно с ней поболтали, да, Карин?
– Угу, – туманно отозвалась Карина, посмотрев на меня. – Хотя на самом деле, не такая уж она и интересная…
– Ха! Это ты так при Дашке говоришь. Она просто потрясная собеседница!
– Викуля! – насупилась Карина.
Рыжая опять покосилась на нас. Кажется, кто-то серьезно настроен влиться в компанию Вики и Карины. Мне захотелось показать язык новенькой, но вместо этого я ей улыбнулась. Рыжая расплылась в ответной улыбке.
– Думаешь, Кайзер разослал от твоего имени сообщения? – спросила Карина.
– Не думаю, а знаю! – ответила я сердито. – Кто бы еще посмел такое сделать.
– Кошмар! – воскликнула Викуля. – И не стыдно ему? Будто о нем сейчас по Интернету слухи не гуляют! Кстати, по-вашему, это правда?
Я демонстративно полезла за телефоном. Дескать, я здесь ни при чем.
– Конечно, неправда! – фыркнула Карина. – Тоже какой-то полудурок сочинил несмешную байку про Роба. Полно ж на свете идиотов, да, Дашка?
– Что? И не говори! – кивнула я. – Одни идиоты кругом!
А самый большой идиот на свете – это я.
На химии моя ненависть к Кайзеру только возрастала. Всему виной – букет лилий, который до сих пор красовался на столе Нелли Николаевны. Конечно, она так искренне каждый год радуется цветам от Роба, всегда гордится презентами от любимых учеников… А я уже втянула химичку в неприятную историю. Но всему же есть предел? Терпеть букет я больше не намерена.
– Почему она его не выбросит? – прошипела я Викуле, которая поспешно переписывала с доски формулы. – Уже одиннадцатое число!
– Просто абстрагируйся, – безмятежно отозвалась подруга. – Лилии всегда долго стоят…
– Не могу! Меня от протухшей воды еще больше, чем от цветов тошнит!
– Дыши глу-убже-е, – продолжила Вика, словно читая мантру.
– Фу!
– О-о-м-м-м!
Я только махнула рукой, решив, что когда на перемене все уйдут в столовую, сама выброшу старый букет. Окажу услугу химичке. Может, ей некогда?
Еле дождалась звонка с урока.
– Даша, ты с нами? – спросила меня Карина.
Я оглядела класс, который стремительно пустел.
– Обедайте без меня! Я сегодня голодаю.
– Куда тебе голодать-то? – возмутилась Вика.
– Нужно очистить организм от шлаков и токсинов, – важно произнесла я, прикидывая в уме, успею ли до начала следующего урока заскочить в столовую за каким-нибудь бубликом.
– Пошли, Викуль! – хмыкнула Карина, поправив ремень от сумки на плече. – Пускай Севастьянова голодает, нам больше достанется!
Мои пальцы уже мысленно тянулись к старому букету лилий на столе Нелли Николаевны.
Последними из класса выходили Елесин и Кайзер. Я, скрестив руки на груди, ждала, когда эти двое отчалят в коридор. Но они, будто назло, совсем не торопились. Остановившись у двери, о чем-то весело разговаривали, а потом Клим снова начал ржать как ишак. Кажется, я расслышала свое имя… Или у меня уже паранойя? Все мои неприятности из-за Роберта! Все! А сейчас он еще не дает мне похитить «протухший» букет лилий, который подарил химичке. Опять-таки, чтобы насолить мне! И смеются они наверняка надо мной… Гады! Это стало последней каплей. Я быстро подошла к Роберту и схватила его за рукав белой рубашки.
– В чем дело? – удивился Кайзер, а Клим будто своим ишачьим смехом подавился.
– Иди-ка сюда… – и я все так же за рукав потащила одноклассника в сторону небольшой лаборантской, которая отдельной комнатой примыкала к кабинету химии.
