– Тебе там помощь не нужна?
Бабуля сказала мне:
– Да, новые ноги мне бы не помешали.
Дядя Алан вылез из машины со своей стороны и помог Бабуле сесть в машину, и Бабуля охала:
– A-a… A-a… A-a… Осторожно! A-a… A-a…
Когда её ноги оказались внутри, Дядя Алан взял у меня из рук металлические тросточки и положил их на пол машины перед ней.
Я обошёл машину, забрался с другой стороны и сел рядом с ней, помог ей пристегнуть ремень безопасности, а она сказала:
– Я сама могу, миленький.
Но она не могла.
Дядя Алан спросил:
– Я не слишком далеко отодвинулся, Филип?
Я сказал:
– Нет.
Я подумал, что он старается быть хорошим только в присутствии Мамы, а потом он улыбнулся Маме глазами, как это делают люди по телевизору, когда они влюблены, и от этого меня замутило, будто у меня манка была в глазах.
Мама ехала к ЗАГСу, что на другом конце города, и небо было серым и низким, и мы проехали мимо жёлтых, словно захворавших, домов, и никто не разговаривал. Бабуля смотрела в окно на детей и выдавала: «Сссс», как будто она была надувным матрасом, из которого спускали воздух. Мы проехали мимо магазинов Players Video, JDSports и кафе KFC, уличных кафе с едой на вынос и «Цезарь Паласа». Это не дворец Юлия Цезаря, а ночной клуб, что-то типа театрального кружка, но для тех, кто любит Ночь, а не Театр, и им, должно быть, владел некто по имени Цезарь, но не Юлий. Возможно, владельца звали Дэвид Цезарь, или Брайан Цезарь, или Филип Цезарь.
Мы проехали мимо замковой стены и замкового парка и замковых бездомных без зубов, пивших на скамейке из бутылок в пакетах. Один из них увидел, что я смотрю на него, и его глаза остановились на мне, словно они пытались мне что-то дать, но я не знал, что. Мы миновали Китайский ресторан и Клуб «Пурпурная дверь», куда однажды ходил Папа, а Мама накричала на него, я не знаю почему, и бар «До Дна», и женщину, которая кричит о Боге, и Лэса-Les Miserable, идущего из букмекерской конторы Ladbrokes.Мы ехали за лошадью в вагончике. Это не была какая-то шикарная загородная Мажорская лошадь, это была лошадь Бродяга, свернувшая налево на Тони Лейн, туда, где большие золотистые трейлеры, и там живут Бродяги и трудные дети, которые не ходят в обычную школу и могут побить любого, даже Дэйна, своими кулаками с большими кольцами
[30]. Мы продолжали ехать, миновали Morrisons и все дома, а потом, наконец, приехали. Мы приехали в ЗАГС, и Ньюарк перестал проноситься мимо.
ЗАГС выглядит никак.
Это просто здание из красного кирпича, которое никто не замечает. Это специально так сделано, чтобы и Бог его не замечал, и не поразил его молнией из своих пальцев и не убил тех, кто снова вступает в брак, тех, кто солгал ему в церкви.
Мама припарковалась очень близко к двери, чтобы Бабуле было недалеко. У двери стояла женщина под два метра ростом в тёмно-бордовом костюме, она спросила:
– Алан и Кэрол?
Мама ответила:
– Да, это мы.
Женщина ростом с Дядю Алана сказала:
– Мы говорили по телефону. Я Анжела. Регистратор.
Там была ступенька, и Бабуля посмотрела на ступеньку, в голове у неё пронёсся отдалённый шторм, а Анжела-Регистратор наклонилась на один метр и улыбнулась Бабуле кошачьей улыбкой, и сказала:
– Приветствую дорогую гостью! Вам нужно инвалидное кресло?
Бабуля сказала:
– Нет, милая, мне не нужно инвалидное кресло.
Так что мы с Дядей Аланом помогли ей подняться на ступеньку, и она стонала: «A-a-A-a-A-a», а Мама сказала с раздражением в голосе, но улыбаясь розовыми губами Анжеле-Регистратору:
– Ты уверена, что не хочешь инвалидное кресло, Мам?
Когда мы вошли внутрь, там был зал, и четыре двери, и стулья между дверями, и вонючий ковёр. Мы с Бабулей сели на два стула, а больше там никого не было, потому что мы рано приехали, и Бабуля всё ещё сдувалась: «Сссс».
Мама и Дядя Алан пошли поговорить с Анжелой-Регистратором, а Анжела-Регистратор сказала:
– Хорошо, не могли бы вы дать мне ваши паспорта.
Ссссссс.
Мама залезла в свою светло-зелёную сумку и достала два паспорта, а Анжела-Регистратор сказала:
– Превосходно. Не могли бы вы дать мне ваши свидетельства о рождении.
Ссссссс.
Мама отдала ей свидетельства о рождении, а Анжела-Регистратор сказала:
– Превосходно. Так. Не могли бы вы дать мне документы, подтверждающие адрес вашего проживания, например, счёт или ваше водительское…
Ссссссс.
Мама дала ей листок бумаги, и Анжела-Регистратор посмотрела на него и сказала:
– Превосходно.
Затем она посмотрела на Маму и спросила:
– Есть ли у вас свидетельство о смерти вашего покойного супруга?
Почему мёртвые люди покойные? Папа не покойный, он беспокойный. Он опередил всех живых. Никто не начинает со смерти, все начинают из ничего, а потом живут, а потом умирают. Такие вот дела.
и если ты умер, когда тебе сорок один, это рано, а не поздно.
Мама отдала Анжеле-Регистратору свидетельство о смерти. Это был всего лишь лист бумаги. Анжела-Регистратор посмотрела на него и сказала:
– Превосходно.
Потом начали собираться люди.
Пришла Ренука, которая хихикнула, увидев меня, потому что я был в костюме, и Барменша Карла, которая теребила свои серьги и выглядела сердитой, и ёрзала так, как будто ей под костюм насыпали чесоточный порошок. Она сказала Россу и Гари:
– Ведите себя нормально, вы двое.
Они играли в мёртвые руки
[31].
Росс спросил:
– Ты в порядке, Филипок?
А Гари спросил:
– Это твоя Бабуля?
Будто у Бабули не было ушей.
– Да, – сказал я.
Росс спросил:
– Ей что, сто лет?
– Нет, – сказал я.
Гари спросил:
– Ей больше ста?
Росс спросил:
– Сто двадцать?
– Нет, – сказал я.
Они спросили:
