Я тихо проговорил ей в рубашку, в её грудь:
– Не выходи за него замуж.
Но Мама не услышала, поэтому я произнёс снова:
– Не выходи за Дядю Алана.
На этот раз Мама услышала, она сбросила меня от своего плеча и кричащим шёпотом сказала:
– Филип, перестань. Пожалуйста, прекрати.
Я сказал:
– Мам, не спи с ним. Пожалуйста, Мама, не надо. Он убил.
Дальше я выпалил, не думая:
– Он убил Папу.
Мама просто смотрела на меня, и в двухсотый раз в её глазах появились из-за меня слёзы, и она сказала, всё ещё шёпотом, но уже и с плачем:
– Филип, ну почему ты такой? Почему ты так со мной поступаешь? Почему ты говоришь эти ужасные вещи? Почему ты не прекратишь это, Филип? Это бесконечно, Филип. Бесконечно.
Я думаю, что «бесконечно» оказалось у неё в голове, потому что человек из новостей произнес это, она раньше никогда не говорила «бесконечно», никогда.
Я сказал:
– Призрак Отца приходит навестить меня, и он говорит, что Дядя Алан был…
Мама заговорила поверх моих слов, перебивая:
– Филип, прекрати это. Филип, остановись. Ты должен перестать, Филип, или они заберут тебя, Филип. Они заберут тебя, если ты будешь говорить о том, что видишь призраков, и, если ты не прекратишь крушить вещи, Филип. Пожалуйста, Филип. Просто попробуй, Филип. Ради меня. Ради меня, Филип. Ради меня.
А потом она умолкла и перестала плакать, и вытерла глаза, размазав по лицу черноту своего Макияжа, потому что Дядя Алан просыпался, дойдя до последней стадии сна, потирая сжатые губы и вытирая лицо своими испачканными о двигатели руками.
Дядя Алан посмотрел на телевизор и спросил:
– Это что, всё ещё чёртовы новости?
Мама сказала:
– Да, это они, да.
Дядя Алан спросил:
– Ты сказала ему?
Я почувствовал, как всё тело Мамы сжалось.
Мама ответила:
– Нет.
Потом Мама сказала:
– Мы можем сделать это двадцать второго.
Я спросил:
– Что?
Она сказала:
– Там была отмена.
Я смотрел на бегущих людей на экране, и они всё ещё кричали.
Она сказала:
– В ЗАГСе.
Дядя Алан сказал:
– Здорово, правда?
Я посмотрел на него, но Кнопка Ярости в моем мозгу не работала. Я всё пытался и пытался её нажать, но я не чувствовал ничего, кроме усталости, поэтому я ничего не сделал. Я просто уснул на мамином плече.
умри умри умри умри умри умри умри умри умри
умри умри умри умри умри умри умри умри
умри умри умри умри умри умри умри
умри умри умри умри умри умри
умри умри умри умри умри
умри умри умри умри
умри умри умри
умри умри
умри
Тикающие Дни
Тик-так тик-так тик-так тик-так- бежало время до Свадьбы, а Призрак Отца по-прежнему приказывал мне убить Дядю Алана, но я не знал, как, и мой мозг работал медленнее обычного.
У меня появилась идея высыпать остаток Металлического Натрия в сахарницу, потому что Дядя Алан кладёт по пять ложек сахара в чай, так что кружка превратилась бы в бомбу и взорвалась бы ему прямо в лицо.
Но потом я подумал, что это плохая идея, потому что Мама иногда заваривает ему чай, и даже когда она не делает чай, она иногда находится рядом с ним на кухне, когда он наливает себе чай, и она иногда кладёт сахар в свои хлопья Special K, так что мне придётся искать другой способ убить Дядю Алана.
Но дни продолжали тик-так-тикать, и Призрак Отца сказал: «Это всё таблетки, сынок. Они замедляют тебя. Осталось меньше месяца, и Время Небытия истечёт. Двадцать девять дней осталось до 10 декабря. Двадцать девять дней. И ещё меньше до Свадьбы».
– Я знаю, – сказал я.
Он сказал: «Прекрати принимать таблетки, Филип. Хватит их принимать. Они делают тебя безвольным».
Тик-так тик-так тик-так тик-так…
Они делают тебя…
Недель, бессиль… семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…
– Мне от них лучше, – сказал я.
Призрак Отца сказал: «Прекрати принимать их, сынок. Пожалуйста. Хватит их принимать».
Тик-так-тик-так-тик-так – шли дни, а потом я проснулся, и это было Свадебное утро двадцать второго ноября.
Мама зашла в мою комнату и сказала:
– Ты выпил таблетку?
– Да, – сказал я.
Но я солгал.
Кап-Капы и Виндзорский Узел
Дядя Алан побывал в ванной. Я чувствовал запах его новой Соли и его какашек в унитазе. Я залез в ванну и просто лёг, я ни о чём не думал, а просто слушал, как кран капает, кап-кап-кап-кап-кап-кап, капля за каплей.
Я продолжал слышать голоса Мамы и Дяди Алана между кап-капами, и Дядя Алан говорил:
– Не хочу хвастать, но я недурно отмылся.
Мама спросила:
– Туфли ПОДХОДЯТ? Не слишком нарядные для этого платья? Каблук не слишком высокий? Как я выгляжу, хорошо?
А Дядя Алан сказал:
– Как кинозвезда. Как с обложки.
А потом Дядя Алан прошёл мимо двери и спустился вниз по лестнице, насвистывая то, что он насвистывал всю неделю.
Он насвистывал «Я женюсь утром дин-дон, колокольчики будут кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап»
[29].
Мама из-за двери сказала:
– Филип, любимый. Филип? Филип?
– Что? – сказал я.
Тогда она сказала:
– Мы должны быть в ЗАГСе за полчаса, Филип. Как ты там, собираешься?
– Всё в порядке, – сказал я.
Мама сказала:
– Я пока пойду помогу Бабуле.
А я полежал в ванне ещё немного, пока вода не стала холодной, как в самом холодном Римском бассейне, который назывался Фригидарий, куда римляне шли после тёплой бани – Тепидария – и горячего бассейна – Кальдария. Потом я вылез, вытер полотенцем тело и голову, и мне нравилось быть под полотенцем. Это было похоже на другой мир. Мир зелёных полотенец – он был таким мягким.
